Илья наблюдал за избиением в сторонке. Меч он, конечно, вытащил, но в гущу не лез.

Воспрянувшие духом греки, увидев успех мирмидонов, прекратили бегство, развернулись к стенам Трои и достойно встретили преследующих их с радостным криком врагов. Вновь закипела битва, но на сей раз стрелы Троянских лучников не достигали греков. Вмиг сплотившиеся воины, вдохновленные разгромом конницы противника, уверенно, решительно и азартно теснили неорганизованную, рассчитывавшую на легкую добычу толпу троянцев.

Как Илья не старался этого избежать, бой настиг и его. Вражеские солдаты оказывались совсем рядом, замахивались ксифосами, целились копьями. Скоростной курс Петровичей и собственные навыки рукопашного боя помогали — Илья успешно уворачивался от нападавших, ведь по большей части это были всего лишь недавно вооруженные крестьяне, и не раз помянул добрым словом Катерину Федоровну, распорядившуюся поместить под его доспехами бронежилет.

Однако вскоре, в угаре битвы, защищаясь от наседающих врагов и наотмашь рубя ксифосом, Илья позабыл о страхе и своём внутреннем настрое всеми силами избегать убийств. Над его головой сверкал меч, на него стремительно неслось копьё, и в тот миг ничего больше не имело значения — только предупредить удар, увернуться от острия, парировать выпад, ударить первым. Ударить первым, чтобы убить. Убить, чтобы не убили тебя.

Сколько прошло времени, Илья не знал. Тяжело дыша, он опустил онемевшую, обессилившую руку и огляделся. Греки гнали троянцев к стенам города. Мирмидоны не двигались с места — ждали приказа своего командира.

Илья махнул им рукой:

— Возвращаемся.

Троянцев прогонят и без них. А на сегодня с него хватит.

ГЛАВА 4

Василий специально задержался у газетного ларька. Осмотрел прилавок и быстро нашёл то, что искал — на первой странице «Наших будней» под броским заголовком «Опасный преступник или невинная жертва спецслужб?» красовалась фотография Ахилла.

— Убью, — простонал Арагорн, глянув на заголовок из-за плеча брата.

— Не успеешь. Папыч тебе первым шею свернёт.

К полному ужасу Арагорна, все в «Бастионе» читали «Наши будни». Газету изучала и Ирочка, сидя в кресле под окнами-витражами. «Наши будни» увлеченно читала Олеся. И даже перед Аркашей лежали «Наши будни». Правда, на заголовок аналитик не обратил внимания — он разбирал системный блок одного из компьютеров, и газета служила ему подстилкой.

Папыч, сцепив руки за спиной, стоял у окна и задумчиво смотрел во двор, на укрытую снегом театральную тумбу; на всегда по-спартански пустом столе лежали «Наши будни». Когда братья замерли у стеклянной перегородки, служившей условной стеной офиса шефа, Папыч, не оборачиваясь, обронил:

— Василий, можешь идти, тебя это не касается.

Василий словно не услышал.

Не расцепляя заложенных за спину рук, Папыч медленно обернулся, сводя брови к переносице. Взгляд начальника мог становиться невыносимо тяжелым, когда Папыч задавался целью сделать его таким. Тем, на кого этот взгляд был обращен, немедленно вспоминались все, даже самые мелкие и давние прегрешения. Но если это и произвело на Василия впечатление, то вида он не подал.

Папыч сверлил его взглядом ещё несколько мгновений, а затем уголок губ дернулся вниз в саркастической ухмылке:

— Если ты не уверен, собираюсь ли я бить твоего брата, позволь мне развеять твои сомнения — собираюсь.

Василий чуть заметно улыбнулся и вышел.

Настал черед Арагорна.

— Потрудишься объяснить?

— Андрей Папыч, хотите верьте, хотите нет — сама вылавливает. Будто радар у нее на наши дела.

— И какие у тебя предложения, о, неотразимый Казанова?

— А какие тут могут быть предложения? — грустно вздохнул Арагорн, привычно пропуская подколку шефа мимо ушей.