Гили сидела около вступившегося за нее незнакомца — тот был без сознания, под сочащимся кровью плечом таял снег. Если кто-то из жильцов многоэтажных домов и вызвал полицию, то, видимо, на этом их гражданская самосознательность и закончилась — никто не вышел во двор, чтобы помочь.

— Его… Вот его надо в больницу. Они в него стреляли, — Гили подняла на брата заплаканные глаза.

— Да погоди ты — лучше скажи, что с тобой? — спросил Гожо, бережно поднимая девушку с земли.

— Все нормально. Со мной правда всё нормально. А вот он… Ему нужен врач, он ранен.

— А кто он? — повернулся Гожо к валяющемуся на снегу мужчине.

— Не знаю. Но если б не он…

Уговаривать брата не пришлось.

— Тяжелый, зараза, — пропыхтел цыган, приподнимая незнакомца. Крякнул, подхватил поудобнее подмышки и потащил к машине. У задней дверцы остановился перевести дух. Бросил короткий взгляд на красивую, светло-серую велюровую обивку сидений, перевел взгляд на грязного, залитого кровью мужика, вздохнул — и принялся запихивать его в машину.

Гили, тем временем, что-то искала в снегу.

— Что такое? — подошёл к сестре Гожо, затолкав мужчину в салон.

Вместо ответа Гили показала ему огромный нож.

Гожо присвистнул.

— Вот это ножище. Это похоже больше на короткий меч. Его, что ли?

Гили не ответила. Дошла до машины, уселась назад, положила меч на пол, а голову раненого себе на колени.

Гожо с тревогой наблюдал за ней в зеркальце заднего вида. Сестра, похоже, в норме. И даже не в шоковом состоянии. Видимо, беспокойство за вступившегося за неё незнакомца отодвинуло собственные переживания на задний план. Ну и хорошо.

— Тебе точно в больницу не надо? — уточнил Гожо, выезжая из стиснутого многоэтажками двора.

— Не надо, у меня только синяки и ссадины, — решительно ответила Гили и снова настойчиво повторила: — А вот ему точно врач нужен.

Гожо помолчал, потом, не отводя глаз от дороги, тихо произнес:

— Его мы в больницу не повезем.

В зеркале заднего вида цыган разглядел, как наполняются слезами зелёные глаза сестры.

— Гожо, он даже не посмотрел, что их целая стая. Да если б не он… — голос Гили сорвался.

Брат сглотнул. Заговорил не сразу.

— Сестренка, спорю на что угодно — у него нет с собой документов. И тем более страхового полиса. Зато есть огнестрельное ранение. Значит, явится полиция. А его мы и дома вылечим, отец вызовет своего врача.

— И пусть! — воскликнула Гили, не обратив внимания на последние слова. — Пусть приходит полиция! Может, отыщут этих подонков!

Гожо только покачал головой в ответ.

Ещё одна причина нежелания ехать в больницу, о которой Гожо сестре не сказал, заключалась в том, что у него на этот вечер была назначена очень важная встреча. Если везти незнакомца в БСМП, то на встречу он точно не успеет. Можно, конечно, оставить с ним сестру — пусть оформляет бумажки, отвечает на вопросы, дожидается полицию. Но бросить её там одну после всего, что только что случилось, Гожо не мог. Зато до дома их отца можно добраться за четверть часа, а то и меньше. Там позаботятся и о Гили, и о незнакомце.

Раненый завозился на заднем сидении. С трудом открыл глаза — мутные, больные. Попытался приподняться, но не смог. Медленно оглядел салон машины. Задержался взглядом на лице Гили. Цыганка улыбнулась и осторожно погладила его по голове.

Раненый тяжело сглотнул и заговорил на каком-то непонятном, странном языке.

— Этот оборвыш — иностранец? — поразился Гожо.