— Вот все так говорят, — усмехнулся стажёр. — И Петровичи, и Ян Сергеевич, и Андрей Папыч. Нет, я понимаю, что для вас это обычные будни. Но не для меня.

— Вот когда попадёшь как-нибудь в разгар войны, посмотришь на поле боя после битвы, покопаешься в трупах, разыскивая там наших пропавших — и сразу весь восторг пройдёт.

— Так для этого надо хоть раз туда попасть.

— Вообще-то, тебя не в конквесторы взяли, а в аналитики…

Стажёр вздохнул:

— Да знаю я. Только, если честно, мне очень хочется стать конквестором!

Илья покосился на восторженного узкоплечего парня и хмыкнул.

— Ну, да, ставить датчики у проходов куда интереснее, — отреагировал на молчаливый скептицизм Ильи стажёр. — Самым волнующим моментом вчерашнего дня было то, что я самостоятельно поменял датчик в Тушино, — продолжил он с сарказмом.

— Это у Алёшкинского прохода?

— Ага… Илья, а куда он ведет?

— В Тевтобургский лес.

— Сентябрь девятого года? — вспыхнули глаза Тараса.

— Да. А знаешь, что там было?

— Конечно! — возбужденно воскликнул стажёр — ведь история была его коньком. — Германские племена под руководством Арминия нападают на марширующую через Тевтобургский лес колонну Квинтилия Вара. Начавшееся с обстрела римлян из леса трехдневное сражение заканчивается гибелью трех легионов, шести когорт и трех конных отрядов… Если верить сведениям Веллея Патеркула, конечно.

— Не верь, — бросил Илья.

— Почему?

— Да потому, что там было вовсе не благородное сражение разодетых в пурпур римлян с разрисованными синью дикарями, которое так пафосно описал Патеркул. Там, Тарас, вонь, грязь, кровь и смерть. Отвратительная мясорубка…

— Понял, — рассеянно протянул стажёр, — Илья, а как тот проход активируется?

— А ты, я так понимаю, пытался, да?

Тарас вместо ответа преувеличенно внимательно уставился на дорогу. Илья усилием воли стряхнул с себя дрему и довольно резко выговорил:

— И ты всерьез рассчитываешь, что я тебе расскажу, как открывается тот проход? Чтобы ты мог вернуться, пролезть в него — один, без подготовки, исключительно собственного любопытства ради, и угодить в самый разгар боя? И чтобы мы потом искали твою голову среди римских черепов, развешенных на деревьях? Так?

Стажёр молчал.

— Тарас, — предельно серьёзно добавил Илья, — имей в виду, что если куда-то самовольно сунешься, то из перспектив в нашей конторе у тебя останется одна — коррекция памяти.

— Ладно, ладно, — примирительно поднял руку стажёр, — Буду терпеливо ждать своего звёздного часа… Илья, а страшно?

— Что именно? Замещать Ахилла?

— Ну, и это тоже, но я про другое. Страшно жить там и понимать, что любое событие может быть ключевым? Мне Аркаша говорил, вы это методом проб и ошибок выясняете. Не бывает, что боишься лишний шаг сделать — а вдруг он затронет событие, которое окажется ключевым?

Илья на миг задумался, потом покачал головой:

— Ты знаешь, нет. То есть, я понимаю, что чисто теоретически если я в битве у Трои убью какого-то солдата в «неположенное» ему время, есть маленький шанс, что это спровоцирует появление новой ниточки в полотне истории, и в нашем времени Аннушка разольёт масло где-нибудь в другом месте. Но мы этого никогда не узнаем, потому что это никогда не получится ни отследить, ни проверить.

— Аннушка? — недоумённо переспросил Тарас.