— Зачем ты забиваешь ей голову сказками, Жак? Ведь Ноэлли подумает, что она лучше всех.

Так оно и вышло.

На первый взгляд Марсель кажется жестоким местом, полным первобытного насилия, присущего любому портовому городу, где полно дорвавшихся до берега моряков, у которых в кармане есть деньги, и умных хищников, знающих, как эти деньги у них забрать. Однако в отличие от остальных французов у марсельцев развито чувство солидарности, рожденное в общей борьбе за выживание, поскольку источником жизненной силы города является море, а марсельские рыбаки входят во всемирную рыбачью семью. Они помогают друг другу и в штормовую, и в тихую погоду, в суровые дни невзгод и в прекрасную пору богатых уловов.

Поэтому соседи Жака Пейджа радовались, что ему повезло и у него родилась такая замечательная дочь. Они тоже считали чудом, что из чрева грязного и грубого города вдруг появилась на свет принцесса.

Да и сами родители Ноэлли не могли понять, откуда взялась у их дочери эта неземная красота. Ее мать была грузной крестьянкой с грубыми чертами лица, отвисшей грудью и толстыми ногами. Отец Ноэлли, коренастый и широкоплечий мужчина, выделялся маленькими, бегающими глазками, которые на все смотрели с бретонским подозрением, и волосами цвета мокрого песка нормандских пляжей. Сначала ему казалось, что природа просто ошиблась, что это прекрасное светловолосое создание не могло родиться от него и его жены и что, когда Ноэлли подрастет, она превратится в обычную некрасивую девочку, напоминающую дочерей его знакомых. Однако чудо продолжало расти и расцветать. С каждым днем Ноэлли становилась все красивее.

Ее мать меньше своего мужа удивлялась появлению в семье златокудрой красавицы. За девять месяцев до рождения Ноэлли она познакомилась с рослым норвежским моряком, только что сошедшим с грузового судна. Этот огромный блондин с внешностью викинга был красив как бог, и на губах его играла добрая и чарующая улыбка. Пока Жак трудился на работе, в его крохотной квартирке моряк весьма активно провел четверть часа в постели с будущей матерью Ноэлли.

Когда она увидела, как светловолоса и хороша ее дочь, то испугалась до смерти. Жена Жака пребывала в постоянном страхе, с ужасом ожидая того момента, когда муж поднимет карающий перст и потребует назвать истинного отца Ноэлли. Однако, к ее великому удивлению, эгоистическое чувство заставило его принять ребенка за своего собственного.

— Вероятно, среди моих предков был кто-то из скандинавов, и Ноэлли унаследовала их кровь, — хвастался он перед друзьями, — но вы же видите, что у нее есть и мои черты.

Жена молча выслушивала всю эту чепуху, кивала головой в знак согласия и удивлялась мужской глупости.

Ноэлли нравилось проводить время с отцом. Она обожала его неуклюжую игривость и исходящие от него странные, непонятные запахи, но в то же время ее пугала его жестокость. Широко раскрытыми глазами она смотрела, как, задыхаясь от злобы, он ругал мать и бил ее по лицу. Мать пронзительно кричала от боли, но в ее крике чувствовалось что-то животное и плотское, и Ноэлли охватывала ревность, поскольку ей самой хотелось быть на месте матери.

С Ноэлли же отец всегда был мягок и нежен. Он с удовольствием водил ее на пристань и показывал грубым, неотесанным людям, с которым ему приходилось работать. Все знали ее там как принцессу, и она гордилась этим сама и испытывала чувство гордости за отца.

Ноэлли старалась сделать отцу приятное. Зная, что он любит поесть, она научилась стряпать, готовя его любимые блюда, и постепенно заменила на кухне мать.

В семнадцать лет красота Ноэлли расцвела пышным цветом, и она превратилась в изысканную женщину. У нее были прекрасные, тонкие черты лица, живые фиалковые глаза и пепельные волосы. Ее кожа сохранила свою свежесть и золотистый оттенок, и казалось, что она покрыта тонким слоем меда. У Ноэлли была потрясающая фигура с полной, твердой, молодой грудью, стройными ногами и изящными лодыжками.