– На нем держится весь аппарат. И еще, если меняешь положение, не забывай проверять фокусное расстояние. Это не влияет на резкость, но помни, что самое длинное фокусное расстояние у объектива тогда, когда объект находится точно на расстоянии, указанном цифрой в видоискателе. Если ты хочешь его изменить, регулируй этой кнопкой.

– Ты кончил? Я все это прекрасно помню.

– Превосходно, тогда без проблем. Но умоляю тебя: не приноси его обратно в коробке из-под обуви. И верни эту штуковину не позже завтрашнего полудня, иначе придется поджарить тебе одно место.

– Разумеется, господин… господин комиссар. Слушаюсь, сэр!

– Не выпендривайся. Дик, я шучу. Сколько тебе надо пленок?

– Еще пару кассет. Вот уж действительно компактные штучки. Ты уверен, что пленка в каждой из них дает 200 снимков?

– Ясное дело. Не будет же техника врать.

Дик положил аппарат в футляр и поднял его. Он покинул Яблонски, который какое-то время глядел ему вслед.

Едва тот вышел, как Яблонски снял трубку телефона.

– Капитан Лессер, – отрывисто сказал он,– вы просили предупредить, если Дик Нефф обратится ко мне с какой-нибудь просьбой. Так вот, он только что был у меня. И взял аппарат «Старлайт».

Сомнений в том, что кто-то погиб здесь, не было. Но что предпринять для розыска убийцы, если нет иных, кроме этой крови, следов?

– Может, хоть это даст что-нибудь новенькое,– заметил медэксперт, когда сержант протянул ему прозрачный пластиковый пакет с обрывками ткани.

Бекки Нефф воздержалась от комментариев. Все было так неопределенно. И потом даже заявление Уилсона, по правде говоря, не внушало доверия. Черт побери, ведь его вполне могли напугать собаки. Как ни досадно, но у них не было ни одного аргумента, способного убедить штаб-квартиру. Уж если какой-то сыщик ради забавы решил провести расследование в отношении оборотней, он непременно должен добиться успеха, иначе рассчитывать на что-либо, кроме досрочной отправки на пенсию, ему не придется.

– Вы мне верите? – спросил Уилсон, прерывая сгустившуюся в машине тишину.

– Да-а,– протянула Бекки, удивляясь его вопросу.

– Речь идет не о тебе, дурочка. Я имею в виду нашего гения. Хочу знать его мнение.

– Если это не случилось в приступе белой горячки, тогда, на мой взгляд, вы видели то, о чем говорили.

– Спасибо.

После своего рассказа о ночном происшествии Уилсон все время молчал. Бекки не могла понять, размышлял ли он или просто впал в депрессию. Он выглядел еще более сумрачным, чем обычно.

Когда Уилсон повернулся, снова уставясь в парк через стекло машины, Эванс поднял брови.

– Послушайте,– сказал он ему в спину,– если для вас это так важно, ну что же, тогда я верю. Мне так хотелось бы вам хоть немного помочь.

– Из маленьких ручейков сбегаются большие реки,– кисло произнесла Бекки.

– Я убежден в этом. Именно так и должно быть.

– Пожалуй,– сказал Уилсон.– Именно так.

Внезапно поднялась какая-то суматоха. Два копа из Сен-трал парк вскочили на мотоциклы; парни из 20-го округа ринулись к машинам. Бекки поспешно включила радио: «13, повторяю – 13, в Бетезда Фаунтин».

– Господи!

Бекки живо пристроилась в хвост другим машинам. Они неслись, не разбирая дороги, прямо через парк, подминая под себя свежий снег. «13» – это самый серьезный сигнал, который может дать полицейский: это означало, что он попал в беду. Получив его, все соседние полицейские подразделения, а порой и более удаленные, были обязаны немедленно прийти на помощь.