– Насколько вероятно, что они обнаружат наше присутствие? – внезапно спросил Уилсон. В этот момент он был настолько поглощен пиццей, что, казалось, вовсе не следил за беседой.

Фергюсон задумался.

– Это зависит от тонкости их чувств. Если бы они были сильны только своим обонянием, то у нас появился бы небольшой шанс. К сожалению, у них еще развиты зрение и слух.

– Но мы можем стоять абсолютно неподвижно и не производить ни малейшего шума.

– Но дышать-то надо, а этого более чем достаточно, чтобы выдать наше присутствие.

– Тогда нам остается лишь надеяться, что мы увидим их раньше, не так ли? Обнаруживаем, делаем несколько фотоснимков – и бегом обратно в квартиру.

– При условии, что мы действительно заметим их первыми,– отозвался Фергюсон, с сомнением покачивая головой.

– Послушайте, для нас такая ситуация не в новинку. Будем исходить из того, что внутрь здания они не проникнут и взбираться по фасаду, выходящему на 86-ю улицу, не будут. Единственно возможный для них путь – по балконам, нависающим над проходом. Значит, каждому из нас достаточно держать «старлайт» сориентированным в этом направлении, и мы обнаружим их появление. Можно быть абсолютно уверенным в том, что они придут именно с этой стороны.

Фергюсон по-прежнему сохранял загадочный вид. Выкладки Уилсона его не устраивали; во всяком случае, не настолько, чтобы изменить принятое им решение.

– Вы хоть представляете себе весь идиотизм нашего пребывания там, наверху, с аппаратом, в то время, как они лезут к нам? Я – да, и поверьте, веселенького тут мало.

– У нас будет по меньшей мере тридцать секунд, пока они доберутся,– сказала Бекки.

Фергюсон наклонился вперед и некоторое время задумчиво рассматривал всех троих.

– Опять же при условии, что мы вообще увидим, как они поднимаются.

– Проклятье! Но мы ведь только ради этого и доставали фотоаппарат! В него видно как днем. Мы их засечем без всякого сомнения.

– Чувства человека против чувств оборотней,– горько прошептал Фергюсон.– С техникой или без нее, все

равно – это несравнимые вещи. Я вот что вам скажу: тот из нас, кому выпадет несчастье оказаться наверху, когда они туда взберутся, окажется в очень большой опасности. Повторяю: в очень большой опасности. И если мы не будем постоянно, каждую секунду, держать эту мысль в голове, один из нас или сразу несколько погибнут.

– Господи, и зачем нам все это? – вступил в разговор Дик.– Что за болтовню он тут развел?..

– Дик, он просто не понимает обстановки. Он же не полицейский. Когда служишь в полиции, многое видится совсем под другим углом зрения.

Возможно, Фергюсон был и прав, но, если беспрестанно мусолить такого рода мысли, к эффективному отпору не подготовишься.

– Пожалуй, но сегодня он будет выполнять функции копа. Да к тому же никогда еще ни одному полицейскому не приходилось заниматься подобной работенкой. В любом случае хоть мы трое готовы к предстоящим событиям, а этот тип – явно нет.

– Должен ли я напомнить вам, что ничто не обязывает меня находиться здесь? Я и в самом деле хотел бы спуститься вниз.

Бекки поняла, что Дик сейчас потеряет контроль над собой и взорвется. Нельзя было допустить, чтобы он оскорбил Фергюсона. Все они были нужны друг другу.

– Дик прав,– быстро вмешалась она.– Не будем об этом больше спорить. Через десять минут я выхожу на дежурство, и хватит об этом.

– О' кей,– произнес после долгой паузы Дик.

Фергюсон молча теребил свои часы.