— Пять минут до эфира! — крикнули из зала. — Пожалуйста, наденьте на них микрофоны.

Керк тронул Салли за руку.

— Позвольте, это сделаю я.

Она молчала, а двое помощников звукооператора тем временем прилаживали каждому микрофон к лацкану пиджака и проверяли звук.

Керк стиснул ей руку.

— Салли, никто не ждет этого от вас. Менее всех — ваш отец… особенно при сложившихся обстоятельствах.

— Как вы не понимаете, — не глядя на него, прошептала она, — именно поэтому мне нужно это сделать.

— Десять, девять, восемь… Прямой эфир через три… — Помощник оператора отсчитал последние две секунды, показывая пальцами.

Керк ждал, когда Салли заговорит, но повисло молчание. Она смотрела мимо мигающего красного глазка камеры на лица сотрудников на экранах в конце зала. Затем, едва заметным движением, подвинула бумаги Керку. Он с дежурной улыбкой представился аудитории, прежде чем поздоровался от лица Орсона, и коротко объяснил, что болезнь помешала ему быть на этом событии.

Салли, застыв, стояла около Керка, пока он говорил о необходимости слияния компании. Затем последовали вопросы и ответы. Как только он закончил и красный свет камеры погас, Салли сорвала с себя микрофон и направилась к двери. Керк догнал ее уже в коридоре, взял за руку и повернул к себе.

— Оставьте меня!

Керк увидел, что она плачет.

— Салли, все хорошо. Вы прекрасно держались.

— Прекрасно? Вы называете прекрасным то, что я выглядела дохлой рыбой?

Ее надо срочно отвлечь!

— Дохлая рыба? Вот уж на что вы абсолютно не похожи.

— Не надо быть таким буквальным.

— Не удержался. Когда я смотрю на вас, то представить холод