Лейтон подходит и протягивает мне Скарлетт.

— Вот. Я знаю, что тебе не терпится взять ее на руки.

Я забираю Скарлетт у Лейтон и баюкаю ее на руках. Она ерзает на мгновение, прежде чем успокоиться. Невозможно не заметить, как ее тело растягивается на моей руке больше, чем в прошлый раз, когда я держал ее.

— Она так выросла.

— Да.

Я это вижу. Целый месяц. Это неправильно, что я так долго не был со своей дочерью.

— Я думал, что смогу это сделать, но не видеть ее убивало меня.

— Я знала, что тебе будет тяжело.

— Я знал, что буду скучать по ней, но я не думал, что разлука будет такой тяжелой.

Лейтон встает.

— Садись. Тебе нужно держать ее на руках.

Это правда. Мне нужно почувствовать ее детское нежное прикосновение. Но мне также нужно обнять Лейтон. Я сажусь в кресло и баюкаю дочь на руках. Я провожу тыльной стороной пальцев по ее мягкой щеке и громко смеюсь, когда понимаю, как поправилось ее лицо.

— Тебе нужно побыть с ней. Я буду в своей комнате, позови, если тебе что-нибудь понадобится.

Я разочарован тем, что Лейтон уходит; я хочу побыть с ней. Но это потом. Следующие полчаса я провожу, ничего не делая, просто держа спящую дочь на руках: наблюдая, как поднимается и опускается ее грудь, когда она дышит, слушая, как воздух входит и выходит из ее легких, и чувствуя, как она время от времени извивается на моих руках. После того, как я получил свою дозу, я целую макушку Скарлетт и кладу мою девочку в кроватку. Переход из моих рук к матрасу вызывает у нее легкое беспокойство, но она быстро успокаивается и снова погружается в глубокий сон.

— Я люблю тебя.

Я все еще стою над ней, когда Лейтон возвращается в детскую, чтобы проверить нас. Она кладет руки на перила кроватки и наклоняется, чтобы посмотреть на Скарлетт.

— С тех пор, как ты уехал, она начала спать всю ночь. И спит допоздна. Она не просыпается за бутылочкой до половины восьмого. Иногда даже до восьми.

— Я не могу поверить, как сильно я скучал по ней, пока меня не было. Как будто она уже не тот ребенок, каким была, когда я уезжал.

— Дети меняются не по дням, а по часам, а тем более тебя не было, чтобы наблюдать, как это происходит ежедневно.

— Мне не нравится, что меня здесь нет.

— Мне тоже не нравится, что тебя здесь нет.

Я подхожу ближе и беру ее руку с перил кроватки. Я переплетаю наши пальцы вместе.

— Скарлетт не единственная, по кому я скучал.

Тихий вздох слетает с ее идеальных розовых губ. Звук излучает нежность, одновременно источая соблазнительное очарование, которое посылает прилив крови к моему члену. Мне хочется скользить влажным языком по каждому изгибу ее гладкой кожи, пока мой рот не попробует на вкус все ее пики и впадины.

— Ты скучала по мне, Лейтон?

— Больше, чем ты можешь себе представить.

Ее голос такой мягкий, едва слышный шепот. Стоя здесь, сплетя наши пальцы вместе, и смотря друг на друга вот так… Все чувства, которые я испытывал к ней в последние несколько месяцев, внезапно обрели смысл. Ее губы предназначались для поцелуя со мной. Мое тело должно было идеально вписаться в ее.

— Я не прикасался ни к одной женщине, пока меня не было. Ты единственная, на кого я посмотрел после стольких лет. Единственная, о ком я думал. И поверь мне, я много думал о тебе, — я сжимаю ее руку. — Скажи, что веришь мне.

— Я верю тебе.

Лейтон Митчелл была создана для меня. И сладкий вздох, который я слышу, когда кладу руки ей на талию и прижимаю ее к себе, говорит мне, что я не ошибаюсь.

— Я собираюсь поцеловать тебя… если ты не скажешь мне не делать этого.