Ей удалось вывернуть запястье и схватить пальцами руку Боба Миза.

– Ты не можешь так поступать. Он собирается убить меня. Боб, ты не можешь допустить этого. Мы вместе росли.

Не сказав ни слова, он отступил назад.

Они не имели права разговаривать с ней. Думать о ней, как о женщине, о знакомом им человеке. Она была жертвой. Ничем больше.

Каждый из них по очереди снял маску. И стал ее кошмаром.

Она не кричала. Некому было услышать ее, некому волноваться из-за нее. Не плакала. Она уже столько рыдала до того, что слез больше не было. Она представила себе, что когда они вонзят в ее тело нож, то не увидят там крови. Только пыль.

Вокруг нее поставили свечи, потом зажгли их. В яме развели костер. Его отсветы заплясали в воздухе. Она смотрела на все это с какой-то мрачной отстраненностью. Всякое подобие надежды, которое у нее еще теплилось в те дни и ночи, проведенные в той темной комнате, улетучилось.

Так она думала, пока не увидела Эрни.

Из ее иссушенных глаз полились слезы. Она снова стала рваться из веревок, которые, впиваясь в бинты, больше не обдирали ее рук и ног.

– Эрни, ряди Бога. Умоляю.

Он взглянул на нее. Он думал, что почувствует острое желание, что внутри него заполыхает жар. Она лежала обнаженной, какой он когда-то и представлял ее в своем воображении. Ее тело было тонким и белокожим, таким оно и мелькало в окне ее спальни, когда он подсматривал за ней.

Но желания не возникло, и он не осмеливался разбираться в чувстве, медленно охватывавшем его. Отвернувшись, он выбрал себе маску орла. Сегодня ночью он будет летать.

Хотя разум Энни был детским, тело ее было далеко немолодым. Она не могла двигаться быстро несмотря ни на какие уговоры и помощь Кэма. От страха ноги плохо слушались ее, и она с трудом их волочила.

Быстро темнело.

– Далеко еще, Энни?

– Еще немного в ту сторону. Я не ужинала, – напомнила она ему.

– Скоро. Скоро ты сможешь поужинать. Вздохнув, она инстинктивно повернулась, как олень или заяц, попавший в густые заросли.

– Надо поосторожнее обходить эти колючие кусты, а то они дотянутся и схватят тебя. – Ее взгляд беспокойно метался по сторонам вслед за удлиняющимися тенями. – Как те чудовища.

– Я не позволю, чтобы они причинили тебе вред. – Он обнял ее, чтобы и поддержать, и поторопить.

Успокоенная, она заковыляла вперед. – Ты женишься на Клер?

– Да. – Боже милостивый. – Да, непременно.

– Она хорошенькая. Когда она улыбается, у нее такие славные белые зубки. Как у ее папочки. Она похожа на своего папочку. Он дарил мне розы. Но он умер. – Ей стало нехватать воздуха, и она начала тяжело сопеть, как старый, отработавший мотор. – Чудовища не добрались до него.

– Нет.

– Он выпал из окна после того, как те мужчины пришли и накричали на него.

Он посмотрел на нее, не ослабляя шага, – Какие мужчины?

– А может это было в другой раз? Он оставил свет на чердаке.

– Какие мужчины, Энни?

– О, шериф и его молодой помощник. Они поднялись наверх и затем снова вышли. А он умер.

Он вытер со лба пот. – Какой именно молодой помощник? Бад?

– Нет, другой. Может быть, они пошли к нему покупать дом. Мистер Кимболл ведь продавал дома.

– Да. – Несмотря на выступивший пот он почувствовал, что леденеет. – Энни, нам надо спешить.

Укрывшись за деревьями, Бад стоял и смотрел. Он понимал, что все происходящее реально, но его разум отказывался верить в это.