— Я помог ему дойти до его комнаты, а потом доложил о случившемся Спонти. Я считал, что мальчика надо поместить в комнату для психических больных. Если бы Спонти последовал моему совету, Хиллман никуда бы не сбежал. Только между нами, — добавил Патч, понизив голос, — это вина Спонти. Но не надо ссылаться на меня в разговоре с ним.

— Хорошо.

Я начал терять надежду выудить из Патча что-нибудь полезное. Надломленный и никчемный, как та мебель, что стояла в комнате отдыха, он устало поднялся.

— Мне необходимо вернуться туда прежде, чем они сорвутся с места…

— Я бы еще хотел спросить, нет ли у вас предположения — куда отправился Том Хиллман, сбежав отсюда?

Патч задумался. Он, казалось, с трудом представляет себе тот внешний мир, в котором исчез мальчик.

— Да, — сказал он наконец, — обычно они бегут на юг, в сторону Сан-Диего и границы, либо в Лос-Анджелес. А один мальчик украл тридцатифутовый баркас и направился на острова.

— У вас много побегов?

— Последние годы достаточно много. Спонти возражал против строгих мер предосторожности. Меня это удивляло…

Патч говорил так, словно не видел никакой перспективы.

В дверь тихо постучали, и женский голос позвал:

— Мистер Патч!

— Да, миссис Маллоу?

— Мальчики совсем отбились от рук. Меня они не слушают. Что вы делаете?

— Беседую. Доктор Спонти прислал человека.

— Очень хорошо. Нам как раз нужен человек.

— Вот как! — Он быстро прошел мимо меня и распахнул дверь. — Придержите, пожалуйста, свои остроты при себе, миссис Маллоу. Я знаю что-то такое, что доктору Спонти хотелось бы узнать до смерти.

— Так же, как и я, — ответила женщина.

Она была обильно нарумянена. Крашеная рыжая челка падала ей на лоб. Синее форменное платье, сшитое по моде десятилетней давности, украшали несколько ниток искусственного жемчуга. Лицо довольно приятное. А глаза сразу засияли, когда она увидела меня.

— Здравствуйте, — дружелюбно сказала миссис Маллоу.

— Я — Арчер. Доктор Спонти пригласил меня расследовать исчезновение Тома Хиллмана.

— Он очень милый мальчик, — заметила она. — Во всяком случае, был таким, пока наш местный маркиз де Сад его не обработал.

— Я действовал в порядке самозащиты! — закричал Патч. — Мне вовсе не доставляет удовольствия причинять боль, Я руководитель Восточного корпуса. Напасть на меня — это то же самое, что убить собственного отца!

— Лучше пойдите и примените свой авторитет, «отец». Но если вы еще кого-нибудь ударите, я вырву у вас сердце из груди.

Патч посмотрел на нее так, словно поверил, что она действительно это сделает. Затем резко повернулся и направился к орущей комнате. Крики оборвались так резко, словно закрылась звуконепроницаемая дверь.

— Бедный старый Патч, — вздохнула миссис Маллоу, — он слишком задерган.

— Почему же тогда он не уйдет?

— Весь ужас в том, что мы уже не можем жить во внешнем мире, как старые каторжники. Мы привыкаем к здешней психической атмосфере.

— Но, — заметил я, — мне никто ничего не может толком объяснить. Может быть, вы дадите мне ясное представление о Томе Хиллмане?

— Я могу передать только свое впечатление. Том очень приятный мальчик. Но это место не для него. Он это почти сразу понял и сбежал.

— Почему не для него?

— Вам нужны подробности? Восточный корпус, в сущности, место для детей с личными невзгодами, со сдвигами в характере, с социально обусловленной патологией в развитии.