Файет возвращалась к ним сквозь строй похотливых взглядов. Боб Ленар снова начал пялиться на два полушария шоколадного мрамора. Как только она села, он тотчас же отодвинулся от Матильды. Малко ликовал в душе, у наемника же вновь отнялся язык.

Держась очень прямо, Файет смотрела перед собой. Кадык на шее Ленара судорожно дергался. Оркестр заиграл что-то не столь оглушительное. Наемник крикнул Малко:

— Не возражаете, если я малость потанцую с ней?

— Конечно.

Файет пошла к площадке, держась по-прежнему напряженно. Ленар обвил рукой талию Файет. Она так плотно прижалась к нему, что ее полная грудь оказалась под самым подбородком Ленара. Пристроившись на краю площадки, он начал яростно ерзать всем телом по своей партнерше, точно вознамерившись добыть огонь трением. Даже по меркам «Куинс» это было на грани покушения на нравственность. Файет невозмутимо сносила все эти проявления вулканической страсти, позволяя Бобу шарить по своим бедрам с дотошностью археолога. Будучи человеком воспитанным, Малко пригласил на танец Матильду. Она тут же и с не меньшим пылом прижалась к нему худеньким телом.

Очевидно, ею двигало желание отомстить Файет, но когда Малко попытался завязать разговор, она отвечала односложно, упорно глядя на Боба, который пытался намертво прилипнуть к Файет, как пропойца к бутылке.

Началась потасовка, которую тут же пресекли официанты, без церемоний вышвырнув за дверь двух метисов... Когда Боб вернулся к столику, глаза у него были совсем шальные, и он даже не пытался скрыть вздувшийся между ног бугор, который вогнал бы в краску и взрослого шимпанзе. Подойдя, он бросил Малко:

— Ошалеть можно! Впервые встречаю такую потрясную девку с тех пор, как попал в эту страну!

Чтобы отметить это открытие, Малко заказал бутылку «Джи энд Би», принесенную с почтением, которого заслуживал столь cтароватый клиент. Шутка ли, сорок долларов! Боб Ленар, косясь на декольте Файет, налил себе такую порцию, от которой свалился бы замертво и носорог.

Уровень жидкости в бутылке «Джи энд Би» понизился на треть. Взгляд у Ленара стал совсем шальной. Перекинув правую руку через плечо Файет, он целиком засунул ее ей в декольте. Приглушенно икнув, он, пользуясь очередной передышкой музыкантов, подмигнул Малко и ляпнул спотыкающимся языком:

— Вот бы с кем я перепихнулся!

— Это может не понравиться Матильде, — заметил Малко.

— Э, Матильде наплевать. Она девка что надо, — заспорил Ленар. — Вроде бы и шлюха, да не совсем. Сколько раз, бывало, и за такси платила, когда без копья сидел. Даже жратву покупала. Я ей в получку обязательно какой-нибудь подарок. А ей ничего больше и не надо...

Где она, роскошная жизнь, о которой шла речь вначале! Малко улыбнулся.

— Вам хорошо в Родезии?

Боб Ленар ответил не сразу:

— Хорошо? Какое хорошо! Как только представится случай, смоюсь отсюда. Ад, просто ад! Только у меня не было выхода. Я из Йемена-то выбрался живым просто потому, что повезло. Когда мы стали не нужны, нас выслали, а не отрезали нам подвески, как это у них заведено... Но жрать-то надо! А в Конго я как раз познакомился с одним хмырем — Ганс Герн его звали, — так вот этот Герн говорил мне, что в Йобурге вербуют наемников. Я, значит, туда и угодил солдатиком в родезийскую армию, где железная дисциплина и месяц без недели в буше, «в долине», как они тут говорят.

Помотав головой, он еще сильнее стиснул грудь Файет, с трудом скрывавшей отвращение, и продолжал:

— Да и с приработками здесь не густо... Я-то вообще малый не кровожадный, не то что кое-кто из моих корешков... Этих хлебом не корми, дай полютовать. Но придумать что-нибудь всегда можно.