Петренко безошибочно указала на те, что изъяли у неё дома — это мои — долго вглядывалась в остальные, отрицательно покачала головой. Остальные не узнаёт. Агата покачала головой — кулон она тоже не опознала, и, по данным «Аргуса», не лжёт.

— Спасибо. И ещё, — новый набор снимков. — Знаете ли вы кого-нибудь из этих людей? — Снимки Груздевой и всех, кто потерял сознание на улице. И всех сотрудников отделения, которые сейчас в карантине.

Вновь морщины легли на лоб девушки. Долго рассматривала, придирчиво.

— Вроде бы её могла видеть, — указала на Груздеву. — Но не помню, где. Остальных не помню. У меня хорошая память на лица.

Капитан кивнул.

— И ещё одно. Возьмите, — он положил несколько листков и коротенький карандаш. — Пожалуйста, опишите ваш вчерашний день с самого начала. Всё, что вспомните. С момента, как вы прибыли в аэропорт Праги.

Сейчас она скажет, «а я была в Праге?», подумала Агата. Но ошиблась. Петренко кивнула, и приступила к «отчёту». Лейтенант забрал все снимки и папку с документами, и покинул допросную.

— Всё чисто, товарищ полковник. — Зеленцов вошёл в соседнюю комнату, с односторонним стеклом в допросную. — Датчики ничего не фиксируют. Мы можем усыпить её и повторить стандартные тесты.

— Так и сделаем, пусть только закончит рассказ. Датчики были на высшем уровне чувствительности?

— Так точно.

— Отлично, капитан. Продолжайте. Сразу после Петренко обследуйте Груздеву. — Полное сканирование привезённой из Новосибирска аппаратурой занимает двадцать минут. Лучше не рисковать: если датчики покажут активное устройство, пока эффектор в состоянии глубокого сна, времени на извлечение может быть немного — если это ведущий эффектор, нужно быть готовым к немедленным действиям. Спецназ, экипированный той же привезённой аппаратурой, уже наготове.

Капитан козырнул, и покинул комнату.

— В банке всё ещё есть записи о Плетнёве. — Панкратов показал заверенные выписки со счетов на экране ноутбука. — Оставил там дежурного — на случай, если заявится кто-нибудь известный. Людей мало, Сергеич. Я бы по школьным друзьям пробежался, да и в саму школу заглянул, для начала. На кафедре уже были — там его не знают. Вообще, в университете нет сведений.

— Туда уже добрались, а в банк не успели, — кивнул Колосов. — Всё верно. Дежурный — в спецкостюме?

— Естественно. Нелепо выглядит, как монах в капюшоне.

— Зато действует. Всё, отлично. Архипов уже выслал доклад?

— Пишет. Будет с минуты на минуту.

Травматург привёл Плетнёва в отдельную комнату — слепую, без таблички. Открылась она для Травматурга, а «часы» Вадима мигнули жёлтым, когда он пересекал порог.

— Что это значит — что могу проходить, но в сопровождении?

Травматург кивнул.

— Начнём с «шарманки», так положено по инструкции. Оглянись.

Вадим осмотрелся. Ничего себе! Похоже на… как в театрах называется комната, где музыканты хранят инструменты? И не только инструментов здесь полно: есть и полки с книгами, и ещё какие-то шкафы. И экран — как в ближайшем к дому Вадима кинотеатре.

— Нужно что-нибудь, что вызывает у тебя сильные, желательно — приятные эмоции. Что-нибудь, что легко вспомнить. Если это заодно и навязчивое, что трудно выгнать из головы — оптимально, — предложил присесть Травматург.