Бежать! Вот что первое пришло в голову. Бежать, спасаться. По тоннелю, в главный корпус станции. Найти генерала Хестива или того пилота ДИ-истребителя, что привез его сюда с «Химеры». Или хотя бы просто укромный уголок, чтобы спрятаться.

Но нет. Хестив предупреждал, что на базе есть шпионы. Стоит только туда сунуться — сразу сцапают.

И вообще, я же не могу отсюда сбежать, вдруг спохватился Гент. Он лично запер единственную дверь и поставил на компьютерные замки такое количество паролей, что врагу бы потребовалось несколько часов, чтобы вскрыть ее. Даже самому ему понадобилось бы не меньше получаса, чтобы выйти. А через полчаса уже может быть поздно. Слишком поздно.

Гент еще с минуту смотрел на «разрушитель», отстранение гадая, что они с ним сделают, если доберутся? Потом вздохнул и отвернулся. Он в ловушке, «разрушитель» пришел за ним, и с этим решительно ничего не поделаешь.

Он вернулся в рабочий кабинет — на сей раз плотно закрыв за собой дверь — и снова уселся перед терминалом. «Викстромы К220» наконец-то закончили комплексный анализ, который он задал им перед тем, как началось все это безобразие. Гент вывел результаты на печать, снова выкинул на время все лишнее и тревожное из головы и вернулся к работе.

* * *

На то, чтобы раздобыть канистру легковоспламеняющейся жидкости, у Наветта ушло полчаса. Еще минут пятнадцать потребовалось, чтобы приспособить к ней разбрызгиватель. Итого три четверти часа. Вполне достаточно, чтобы каждая лохматая тварь в этом городе узнала об убийстве троих ботанов в зоомагазине.

Но это ничего. Эти лохматые уроды больше не смогут помешать Наветту. А чем больше времени у него уйдет на то, чтобы подготовить все здесь, на планете, тем больше времени будет у Клифа с Пенсином и Хорвиком, чтобы просочиться на борт крейсера ишори там, наверху.

Конечно, им придется умереть. И им это известно. Но и самому Наветту вскоре предстоит проститься с жизнью. Важно, что прежде, чем умереть, они выполнят свою задачу. Улицы в окрестностях хо'динской забегаловки, такие пустынные по ночам, сейчас, в разгар дня, кишели народом. Наветт поехал безлюдными переулками вдоль боковых и задней стены здания. Канистру он пристроил на пассажирское сиденье флаера. Нелепо изогнувшись под низкой крышей, он время от времени высовывался и выпускал на стену и мостовую рядом тонкую струйку горючего. С фасадом, который выходил на оживленную улицу, такой номер бы не прошел без того, чтобы привлечь к себе излишнее внимание, но у Наветта все равно были другие планы относительно фасада.

Он вернулся в боковой переулок и, еще раз убедившись, что его никто не видит, не останавливаясь, выстрелил из бластера в пятно горючего на стене забегаловки.

Пока он обогнул здание и остановил флаер напротив фасада, результат его трудов был уже налицо — пламя охватило все, кроме фасадной стены здания. Прохожие, испуганно вопя и размахивая конечностями, бестолково кидались из стороны в сторону, пытаясь убраться подальше, и собирались на безопасном расстоянии в мерзкие скопища зевак. Как раз когда Наветт достал «ночное жало», двери заведения распахнулись, и наружу, в клубах дыма, повалила не менее истеричная толпа посетителей и обслуги. Он проверил индикатор винтовки, убедился, что осталось еще три выстрела, и стал ждать.

Ждать пришлось недолго. Поток бегущих посетителей из забегаловки еще только начал редеть, когда, с воем и ревом, откуда-то вывернул белоснежный тяжелый флаер огнегасителей и резко затормозил неподалеку от угла горящего здания. В боковое окно своей машины Наветт видел, как шофер что-то жестами показывает своему напарнику, который вышел и полез по наружной лесенке к башенке напорного бака на крыше пожарного флаера.

Он туда так и не залез. Упершись прикладом в спинку пассажирского сиденья, Наветт направил ствол на пожарника и нажал на спуск.