— Ваше Величество, принц умер.

Ричард не смог подавить мучительного вскрика. Я подошла к нему и взяла его за руку.

Мы стояли, ошеломленные вестью, которой так долго опасались.

Ричард взмахом руки отпустил гонца, так как не мог его видеть. Впоследствии мы узнаем, как умер наш сын. Тогда нам знать этого было не нужно. Мы представляли это себе до того ясно, словно видели все собственными глазами. Ведь так боялись... так долго жили в страхе, с нетерпением ждали гонцов. И вот эта весть пришла.

Мало кого из детей могли оплакивать так горько, как мы своего маленького сына. То была

не просто смерть ребенка; то был конец надежды, конец образа жизни; а для меня и начало кошмаров, которые мучают меня по ночам.

В последующие дни мы с Ричардом почти не расставались. Однажды он разразился восклицаниями:

— Почему это случилось со мной? У Эдуарда было столько детей, а какую жизнь он вел? Постоянно изменял жене; имел бесчисленных любовниц; тешил свою плоть... и однако же оставил двух сыновей и множество дочерей. Не кара ли это небесная? — Он с ужасом взглянул на меня. — Правду ли говорил Стиллингтон? Не лишился ли я сына потому, что лишил венца сына Эдуарда?

Я попыталась утешить его. Напомнила, что он никогда не шел против правды. Сыновья Эдуарда незаконнорожденные. Права на трон они не имели.

— Я не могу избавиться от чувства жуткой вины, — сказал Ричард. — Эдуард был больше чем нашим сыном... был залогом того, что после меня будет кому править. Анна, я обучил бы его государственной мудрости. Он был хорошим мальчиком. И стал бы хорошим человеком. Был умным. Возьми юного Уорика. Он здоров... развлекается в Шерифф Хаттоне, а наш Эдуард... Что это означает, Анна? Мы прокляты?

Я сказала:

— Возможно, у нас родится другой ребенок.

Я сама в это не верила. Если не могла зачать, когда была моложе и здоровее, на что можно было надеяться теперь?

Горький смех Ричарда глубоко ранил меня, и память о нем не проходит.

Нет, у меня больше не будет детей. Единственный сын, которого я смогла родить Ричарду, оказался слабым и с трудом прожил одиннадцать лет.

Я не гожусь в королевы. Мне тридцать, я бесплодна... а королям нужны сыновья.

Мы скорбели вместе, однако что-то произошло. Возможно, только у меня в воображении. Но я невольно ощущала разочарование Ричарда.

— Давай уедем из Ноттингема, — сказал он. — Я не хочу больше никогда его видеть. Он будет постоянно напоминать мне о гонце, приехавшем в самый черный из дней с самой трагичной вестью, какую мы могли получить. Ненавижу Ноттингем. Этот замок я назову замком моей тревоги.

Ричард, казалось, ушел в себя, и я чувствовала, что мы уже не так близки, как раньше.

Он был постоянно занят. Близилось лето, государственные дела требовали внимания. Они не стояли на месте оттого, что король и королева переживали страшнейшую в жизни трагедию.

Ричард знал, что страну надо готовить к обороне. Постоянные стычки с шотландцами обычно начинались летом, но английские лорды Севера, вынужденные защищать свои владения, должны были наверняка отразить врагов.

Большую озабоченность вызывал Генрих Тюдор. Что он замышлял в Бретани? Его попытке высадиться по милости Божией помешал шторм. Можно ли ждать подобного везенья, если Тюдор предпримет очередную попытку?

У Ричарда было много дел. Я не предлагала вернуться в Миддлхем. Теперь для меня он мог быть только местом траура.

Покой навсегда ушел из моей жизни. Теперь я не могла верить ни во что — даже в любовь Ричарда. В душе у меня появилась какая-то язва, и все, на что я смотрела, казалось нечистым.

Себя я видела уже немолодой, слабой, никчемной — бесплодной королевой. Мне казалось, Ричард изменил отношение ко мне.