Эти слова вызвали взрыв смеха у барона, после чего он пожал плечами и заметил:

– В данном случае – возможно. Ладно, поживем увидим. Во всяком случае, должен признать, что ты добился потрясающего эффекта. Никогда еще Кедлингтон не мог похвастаться столь оригинальной отделкой.

В это утро Певерил поднялся сюда с охапкой лилий в руках и поставил их в серебряную с позолотой вазу на столике возле шезлонга, на который он набросил белую испанскую шаль. Несметное количество фиалок было выращено садовниками Чевиота. Теперь они были срезаны и ждали момента, когда Певерил отнесет их сюда перед самым приездом молодых. Это была его идея – разбросать фиалки по постели и по полу, поскольку его светлость как-то обмолвился, что это любимые цветы его невесты.

– Вздор и чепуха, – таково было заключение миссис Динглфут. Она повернулась спиной к этому поэтическому уголку и направилась вниз, в большой зал. Слава Богу, нахальному молокососу не было дозволено трогать эту часть Кедлингтона, и все здесь было, как прежде.

Глава третья

В своей мастерской наверху Певерил Марш постоянно думал о юной невесте, которую вот-вот привезут в ее новый дом. Все, что было в нем романтического, было устремлено к той минуте, когда это произойдет. В последнее время он пребывал в подавленном состоянии, терзаясь вопросом: когда же наконец у него будет достаточно денег, чтобы самому распоряжаться своей судьбой и увидеть мир. Несмотря на те блага, которые он имел в Кедлингтоне, по большому счету ему здесь не нравилось. Но сегодня уныние сменилось радостным ожиданием.

Эта башня была его единственным пристанищем. В круглом помещении все еще слегка пахло плесенью. Потертые стены, сплошь покрытые рисунками и набросками, кровать на козлах, стол, пара стульев с высокими спинками да мольберт. Здесь было восемь узких окон, которые Певерил оставил незанавешенными. Ему нравилось смотреть в окно и любоваться пейзажем, будь то при свете дня или в сумерках, в дождь или в снег. Для него были захватывающим зрелищем бег облаков и разверзшиеся небеса, обрушивающие вниз потоки воды. Он любил ранним утром ловить взором первую золотую полоску, прорезающую ночную мглу и предвещающую рассвет. В летнюю пору наслаждался видом звезд на небе, поражаясь бесконечности и величию созвездий. Он был счастлив и в то же время несчастен, не осознавая, что скрывается за его странной, неспокойной натурой.

И вот теперь, разглядывая залитую солнцем долину, он вдруг заметил темный силуэт, двигавшийся вверх по склону холма по направлению к Уайтлифу. Тишину нарушил явственный стук лошадиных копыт, сопровождаемый щелканьем хлыста. Лицо Певерила загорелось возбуждением. Наконец-то! Это наверняка карета барона.

Певерил бросился вниз по лестнице. Промчавшись по переходу, соединявшему башню с основным зданием, и вбежав в большой зал, он столкнулся с миссис Динглфут. Она отпрянула.

– Куда тебя черти несут!

– Прошу прощения, сударыня. Я видел карету его светлости на склоне холма.

Миссис Динглфут из огромного кармана достала носовой платок и громко высморкалась. Ее маленькие глазки, хитрые, как у слона, прищурившись, посмотрели на юношу.

– Держи себя в руках, мой милый. Твои эмоции не дают права сбивать с ног беззащитную даму.

Она повернулась и пошла прочь, а к Певерилу украдкой приблизился молодой лакей в щеголеватой форменной зеленой ливрее. Натягивая белые перчатки на свои потные руки, он сделал малоуважительный жест в сторону удаляющейся управляющей.

– Беззащитная дама, как же! Это таких, как мы, бедных людишек, надо защищать от нее! – проворчал он.

Певерил отреагировал со своей обычной любезностью и в то же время с достоинством, которое свидетельствовало о его хороших манерах:

– На вашем месте, Джукс, я бы поспешил туда, где вам надлежит быть.