– Певерил!

– Ваша светлость, – выдохнул он.

– О Господи! – прошептала она и протянула обе руки к нему, дрожа от волнения и радости.

Возле кровати он опустился на колени, взял протянутые руки и по очереди поднес к своим губам, покрывая поцелуями.

– Моя милая леди, что они сделали с вами? – и его голова опустилась.

Ее лоб коснулся его плеча; обеими руками он удерживал ее. В темноте он едва мог ее видеть, но почувствовал, какой горячей, какой возбужденной она была. Он держал ее не со страстью, а с любовью, которая была глубокой, полной жалости. В эту минуту он знал, что ей нужно и что он должен делать. Он прижался щекой к ее щеке и с сильно бьющимся сердцем осмелился поцеловать ее шелковистые спутанные волосы.

– Моя самая дорогая, любимая леди, о, Флер, – шептал он.

– Певерил, – она назвала лишь его имя, но по неистовству, с которым она прильнула к нему, он понял степень ее счастья от их воссоединения. Она дрожала в его руках, ее слезы орошали его лицо, а он нежно слушал ее хриплый шепот.

– Как ты пришел? Как ты узнал, где найти меня? Это безопасно? Ты не подверг свою жизнь опасности, придя сюда, ко мне?

Он ответил только на последний вопрос:

– Если это и так, это стоит того, чтобы рисковать всей моей жизнью для тебя.

Она спросила:

– Ты не хочешь знать правду обо мне?

– Я знаю все, – сказал он. – Но полюбил тебя раньше, чем узнал об этом. Но сейчас я люблю тебя еще больше. Твой муж потерял право защищать тебя, и умоляю позволить мне это сделать.

– Ты единственный настоящий друг, который у меня есть, – заплакала она, и Певерил почувствовал ее губы у своей щеки.

– Мы должны торопиться. В любой момент Айвор или миссис Динглфут могут проснуться и услышать нас.

– Как же ты добрался сюда? Где ты был?

Он кратко рассказал ей все, что привело его к встрече на холме с Раббиной. Флер узнала, как маленькая девушка тоже рисковала ужасным наказанием, ожидая Певерила под окном леди Чевиот. Она вела наблюдение там, внизу, пока Певерил взбирался по крепкому ползучему растению, которое достигало высоты спальни ее светлости.

– Слава Богу, – сказал Певерил, – я проворный и у меня хорошая сноровка для лазания.

В полдень он купил крепкую веревку, которую теперь нужно будет привязать к кровати. Флер спустится первой, за ней последует он. Ничего из этого бы не вышло, если бы он не подружился в Альфой.

– Как я благодарна тому, что овчарка стала моим настоящим компаньоном еще до того, как ты приехала сюда, – прошептал Певерил. – Мне только нужно сказать, чтобы она лежала, и она не будет двигаться.

Сердце Флер наполнилось сильным волнением.

– Какая одежда у тебя есть? – спросил Певерил.

– Увы, только шаль на плечи. Барон… в ярости разорвал все, что у меня было.

– Он действительно сумасшедший, – пробормотал Певерил.

– Хуже, чем это.

Певерил зажег спичку. Крошечный огонек осветил лицо и фигуру Флер, и юноша чуть не воскликнул от ужаса: она была сильно истощена, волосы были спутаны, губы потрескались. Сердце Певерила разрывалось при виде ее, а она стянула шаль на груди и подарили ему улыбку неземной нежности.

Он погасил спичку, взял ее руки в свои и покрыл их поцелуями.

– Если Бог дал мне право назваться твоим защитником, то я счастливейший из смертных. С этого момента моя жизнь посвящается тебе, – сказал он.