— Мы очень давно не встречались. Я не видела его уже несколько лет, — попыталась Оливия обойти заданный вопрос.

Кэрол окинула ее любопытным взглядом.

— Как интересно! А почему не видела? Семейные распри?

— Нет… Ничего подобного. — Оливия поспешила отмести догадки. Кэрол — известная сплетница, ее хлебом не корми — только дай вонзить зубы в какой-нибудь скандальчик. — Поскольку Гил работает в Америке, а я здесь, наши пути никогда не пересекались. Вот и все.

— Он, кажется, не женат?..

— Нет.

— А как насчет девушек, с которыми у него серьезные отношения?

Оливии стало ясно, что направление разговора ей не нравится.

— Не имею ни малейшего представления о его любовных связях!

Кэрол хихикнула.

— Ладно, ладно. Я просто выясняю насчет соперниц. Наш новый исполнительный директор — лакомый кусочек, правда ведь?

Оливии явно не по вкусу были мысли, вызванные вопросами Кэрол. Действительно, есть ли у Гила девушка в Нью-Йорке? До чего смехотворное слово! У Гила нет девушек, у него есть любовницы. И почему, собственно, ее должно интересовать, есть у него кто-нибудь или нет?

У входа в зал возникла суматоха, и Кэрол глубоко, удовлетворенно вздохнула и даже присвистнула при появлении Гила.

— Да, слухи явно не были преувеличенными. Он весьма сексуален, — пробормотала она.

Гил был одет более официально, чем обычно, и действительно был неотразимо сексуален, как отметила неохотно Оливия. Темно-серый костюм подчеркивал его красоту латиноамериканского типа и скорее выделял, чем скрывал, его мускулистую подтянутую фигуру. Было нетрудно понять, чем вызвано замечание Кэрол, и Оливия предположила, что подобную оценку дало большинство женщин — сотрудниц агентства, независимо от их возраста и служебного положения. Но почему эта мысль заставила ее ощутить нечто слишком близкое к ревности?..

Гил сел во главе стола и в наступившей тишине представился собравшимся:

— Доброе утро. Меня зовут Гилберт Россаро. Я новый исполнительный директор «Бофора».

Час спустя Оливия подумала, что на всех явно произвело глубокое впечатление то, что они увидели и услышали. И совершенно справедливо.

Гил обладал искусством великолепно устанавливать контакт с аудиторией. Быстро и точно он изложил свои планы на будущее агентства, дав заверения, что не станет в ближайшее время проводить никаких радикальных мер, но указал на основные направления развития и расширение компании. Опасения, с которыми его встретили поначалу, сменились энтузиазмом, когда люди убедились в том, что сам Гил искренне предан делу компании «Бофор».

Он попросил задавать вопросы и отвечал на них спокойно и уверенно. Он не уклонялся от каверзных вопросов и в то же время не позволял, чтобы его вынуждали дать больше информации, чем он был готов предоставить, по сложным и запутанным проблемам. В качестве владельца основного пакета акций Оливия должна была бы радоваться, что будущее «Бофора» в крепких руках. Однако, как любая другая служащая агентства, она больше беспокоилась сейчас за свое собственное будущее, а не за дела фирмы. Если бы только она могла остаться на прежней работе и видеться с Гилом как можно реже, тогда, вероятно, она не чувствовала бы себя такой подавленной. А теперь ей придется работать рядом ним изо дня в день в течение целых двух лет, — осознание этого наполняло ее страхом.

В конце заседания Гил распространил информацию о времени личной беседы с каждым членом руководства фирмы.