— Это… это звонила Сусанна Уитлоу.

— Сусанна Уитлоу? — нахмурился Гил. — Что ей было нужно?

— Не знаю. Она не просила ничего передать, ей надо было говорить с тобой лично.

Оливия попробовала по реакции Гила что-нибудь понять, но лицо его оставалось непроницаемым, не выдавая никаких чувств.

Может быть, он дожидается ухода Оливии, чтобы ответить на звонок из Нью-Йорка без посторонних? Оливия направилась было в свой кабинет, но Гил остановил ее, положив руку ей на плечо. Она тут же отскочила, как ошпаренная, — так болезненно отреагировало ее тело на его прикосновение.

Он тут же сложил руки на груди, посмотрел на нее сверху вниз и произнес неожиданно:

— Она тебя чем-нибудь расстроила?

Телефонный разговор и впрямь расстроил Оливию, но она, с вызовом взглянув на Гила, ответила:

— Конечно нет. С какой стати твоя бывшая секретарша должна меня расстраивать? — Затем, не желая слышать ничего, что он мог бы сказать в ответ, Оливия добавила: — Мне в самом деле пора. Я уже уходила, когда зазвонил телефон.

К ее неудовольствию, Гил последовал за ней.

— Почему ты здесь так поздно? — спросил он. Оливия взглянула на папку, лежавшую на столе.

— Я… работала над докладом. Все сделано… он готов.

— Это впечатляет. — Гил слегка наклонил голову. — Я думал, тебе потребуется еще, по меньшей мере, пара недель, чтобы закончить. Вот это работоспособность!

Румянец покрыл щеки Оливии, и она сама удивилась, почему похвала Гила так приятна ей.

В коридоре раздались шаги — служащий ночной охраны остановился у двери в кабинет.

— Я думал, все уже ушли, — извинился он за то, что помешал.

— Мы уже уходим, — сказал Гил охраннику.

Оливия поспешила схватить портфель, натянула пальто, туго завязав пояс.

В кабине лифта Гил по привычке нажал кнопку, чтобы спуститься в подвальный этаж, где находилась стоянка машин.

— Я выйду на первом, — заторопилась Оливия. — Моя машина не завелась сегодня утром, пришлось ехать на работу на такси.

Кабина лифта была довольно просторной, но, когда Оливия почувствовала себя запертой в ней вместе с Гилом, у нее вдруг возникло чувство клаустрофобии.

Несправедливо, что Гил способен так воздействовать на нее… не прилагая при этом никаких усилий.

— Ты же не собираешься идти домой пешком, не так ли?

— Нет. Я вызову такси из помещения охраны.

— К чему эти сложности. Я тебя подвезу.

— Нет, нет. Я без проблем вызову такси, — запротестовала она.

— Не смеши меня, Оливия. Моя квартира недалеко от твоей, поэтому мне не придется даже отклоняться от моего маршрута, чтобы доставить тебя домой. Я просто предлагаю подвезти тебя, а не заманиваю тебя в постель, к твоему сведению, — сухо сказал Гил.

Так поставив вопрос, Гил добился того, что ее отказ выглядел совершенно неблагодарным шагом. Оливия посмотрела на него с досадой и сжала губы, воздержавшись от дальнейших возражений.

Поездка в машине стала для Оливии лишь продолжением пытки. Если в кабине лифта она лишь ощущала присутствие Гила, то в гораздо более тесном пространстве внутри автомобиля ее желание прильнуть к нему стало невыносимым. Жар распространился по всему ее телу, и Оливия прижала к себе портфель, прикрывшись им, как щитом.

Они ехали молча, обменявшись за время пути лишь парой незначительных фраз; Оливия почти все время смотрела в окно.