– Издевательство! – помню, возмутилась я. – Стрелять надо таких докторов!

Сестра слабо улыбнулась и заметила, что врач была права: двигаться, вставать, ходить необходимо. Иначе матка не сократится. И Жанна стала двигаться. Уговаривала себя потерпеть и повернуться на бочок, согнуть ногу, передвинуть бедра поближе к краю кровати… Выяснилось, что если покрепче упереться пяткой в кровать, то сдвинуть с места одеревеневшее, не желающее подчиняться тело немного проще. Главное, не жалеть себя. В итоге спустя пару часов Жанна кое-как села, потом поднялась, встала и, согнувшись в три погибели, опираясь на стену, доковыляла до лифта.

Она смогла, а ведь ей было больно. А я боли не испытывала, значит, мне легче. На самом деле я так не думала, потому что ноги и руки не желали подчиняться мне. Сигналы, которые посылал мозг, объятый жаждой спасения, включивший на полную мощь инстинкт самосохранения, пропадали втуне.

Минуты неслись вперед, как взбесившееся стадо лошадей, сметая мои надежды на спасение. Я физически ощущала бег времени, понимая, что с каждой секундой мои шансы сбежать тают.

Они, кто бы это ни был, думают, что я беспомощно лежу в кровати и вижу наркотические сны, так что, возможно, не будут торопиться. А может быть (существовал и такой вариант, который устраивал меня больше всего), они придут лишь утром.

Но если смотреть правде в глаза и не тешить себя бесполезными чаяниями, за мной придут совсем скоро.

Мне кое-как удалось перекатиться к краю кровати, попытавшись встать, я кулем свалилась на пол.

Что ж, так тоже неплохо, это тоже вариант.

Больно не было, я лежала на животе и могла ползти в сторону ванны. Там я собиралась сделать несколько больших глотков воды прямо из-под крана и попытаться вызвать рвоту, чтобы прочистить желудок, хотя и понимала, что большая часть препарата уже всосалась в кровь. Пить из бутылки, которую мне дала официантка, считала небезопасным – может, в это питье тоже что-то подмешано?

Потом следовало залезть под ледяную воду, чтобы прийти в себя. Я не знала, помогут ли все эти манипуляции, но другого способа хоть как-то справиться с отравлением не видела. Если это сработает, то я постараюсь незамеченной выбраться из номера. А после попробую добраться до машины.

Я ползла, как кошка с перебитыми лапами. Ползла и слышала звук своего дыхания – натужный, беспомощный хрип, который казался оглушительно громким в царящей кругом тиши. Пот лил с меня ручьем, но этому я была только рада: может, та пакость, которой меня опоили, тоже выходит вместе с потом.

Может, это была сила самовнушения, но мне казалось, что тело слушается меня все лучше, да и в голове тоже проясняется.

Вот она жизнь: всего час назад расстояние от кровати до ванны казалось мизерным, преодолеть его можно было в полшага, не затратив ни сил, ни энергии. Теперь же требовались титанические усилия, чтобы приблизиться к двери ванной хотя бы на сантиметр, я продвигалась вперед катастрофически медленно.

Счастье еще, что номер совсем крошечный, думалось мне. Будь он просторным, нипочем бы не добраться. А так – не знаю, сколько прошло времени, но мне удалось ухватиться за дверь ванной. Ложившись, я не стала плотно закрывать ее, лишь немного прикрыла. Это оказалось очень кстати, потому что встать на ноги, чтобы дотянуться до ручки, я бы не сумела.

Перенося тело через порожек, я услышала шорох шин и урчание двигателя за окном. К зданию подъехал автомобиль. Конечно, по мою душу. Других вариантов не существует, что толку успокаивать себя.

Выходит, все зря? Чуть-чуть не успела, совсем капельку. Получаса не хватило! Был крошечный шанс на спасение, и тот упустила.

Я застонала, уронила голову на пол, прижалась щекой к полу.