— Даже если бы я не носила траур по лорду Бэрроузу, — продолжала она безрассудно, — я бы не стала вести себя как шлюха. Прошу вас, скажите мне, что вы не думали по-другому.

Слезы унижали ее. Она почувствовала себя моложе и глупее тех шести безмозглых девчонок, которые находились в ее подчинении.

Он вздохнул и, придвинувшись к ней, вытер ей слезы.

— Не плачьте, Валентина, — тихо сказал он. — Не плачьте, мое совершенное божество. Верьте мне, когда я говорю вам, что вы самая уважаемая и порядочная из вдов. Но это ничего не меняет, и я страстно хочу вас.

— Вы не должны так говорить со мной, — предостерегла она, но в душе не укоряла его. Он понял это.

— Я хочу, чтобы вы знали о моих чувствах, божественная. Я намерен искать вашего расположения, как только закончится ваш траур по мужу.

У нее перехватило дыхание от его слов, но, собравшись с силами, она холодно сказала:

— Не знаю, выйду ли я снова замуж, милорд. Побывав однажды замужем, я не думаю, что это нужно делать вторично.

— Кто же будет заботиться о вас? — спросил он ее.

— Нед оставил меня вполне обеспеченной, милорд.

— Вам понадобится муж, если вы захотите иметь детей, божественная. Это единственная вещь, которую вы не сможете получить без мужа.

— Я старшая из семи детей. Я провела много часов, ухаживая за детьми. Возможно, я и устала от таких занятий, милорд. — Сейчас она чувствовала себя несколько увереннее, потому что он не смотрел на нее с прежней страстью.

— Вы не такая искательница приключений, как ваша знаменитая тетя Скай, мадам. Вы предназначены для домашнего очага и семьи.

— Неужели, милорд? Ваше короткое знакомство со мной заставило прийти к такому выводу?

Он начал говорить, как Патрик. Почему все мужчины так надоедливы?

— Вы женщина, мадам, а женщины предназначены для домашнего очага и семьи, — повторил он. — В этом нет секрета.

— Я не такая, как другие женщины, — сказала она, вздохнув. — На самом деле, сэр, женщины так же отличаются друг от друга, как и мужчины. Разве вы никогда не видели куста роз, милорд? Хотя цветы все красные, каждый немного отличается от другого. Так же и люди, не важно, мужчина это или женщина.

— То, что вы говорите, божественная, сущая правда, потому что я знал многих женщин, но ни одна из них не вызывала у меня такого сильного желания искать их благосклонности, как вы!

— Вы дерзкий человек, милорд! Я не потакала вашим безрассудствам! — воскликнула Валентина.

— Не думаю, что искать вашего расположения безрассудно, миледи. — В его глазах мелькнула искорка. — Думаю, что вы не отобьете у меня желание добиваться вас.

— Отведите меня обратно к королеве, — приказала ему Валентина. — Вы и так уже нанесли урон моему доброму имени, милорд.

— Один поцелуй, — сказал он.

— Я закричу, — ответила она.

— Думаю, нет, — сказал он и быстро поцеловал ее, пощекотав усами ее губы.

— Милорд! — топнула ногой Валентина. — Вы зашли слишком далеко.

— Нет, божественная, я просто осмелился немного помечтать. — Взяв ее за руку, он отвел ее к танцующим, не говоря больше ни слова.

— Думаю, что это наш танец. Вал, — сказал Патрик Бурк холодно, когда они появились в зале.

Патрик увел ее, не удостоив взглядом графа Кемпа. Танец был длинным. Когда он наконец кончился, Патрик ухитрился вывести ее через ту же дверь, которой недавно воспользовался граф. Валентина усмехнулась про себя, когда очутилась в том же уединенном алькове, который уже делила с Томом Эшберном.