|
– Он утверждает, что является родственником Эдмунда Уоррена, но моя тетушка леди Джейн Холланд в этом сомневается, а она знает родословную всех знатных родов Британии. Уайвер мог не любить меня как колониального выскочку, недостойного священных залов Вестминстера, – или он действует в чьих то интересах. Но доказательств у меня нет. Хотя сэр Джеффри и Кайл изучили все версии, никто из них не нашел улик. А время летит быстро. Кэтрин поднялась. – Можно привести Кейти, до того как мы увезем ее в Уэльс? Он заколебался. – Решайте сами. Я очень хочу увидеть дочь, но если этот визит ее расстроит… – Ах, Гэвин, – вздохнула Кэтрин. – она еще больше расстроится, если не увидит вас. Она как… – голос Кэтрин оборвался, – совсем как ее мать, которая всегда предпочитала правду благонамеренным попыткам оградить ее от опасности. – Что ж, тогда приводите. Ведь, возможно, это будет их последняя встреча. – Завтра. – Кэтрин обняла его. – Справедливость восторжествует, Гэвин, вот увидите. – Надеюсь, вы правы. Самое главное, – произнес он, провожая посетителей к двери, – что вы не считаете меня виновным. Лорд Майкл подождал, пока Кэтрин выйдет из камеры, и спокойно проговорил: – Если бы я так считал, вас бы уже не было в живых. – Он повернулся и быстро вышел за дверь. В этот день посетители приходили один за другим. Новость о страшном убийстве и аресте Эллиота моментально облетела тех, кто на лето покинул Лондон. Некоторые специально вернулись, чтобы еще больше осложнить жизнь Гэвину. Похоже, доступ в Тауэр был открыт для любого высокопоставленного представителя света. Мало что изменилось с тех времен, когда за небольшое вознаграждение люди могли не только увидеть королевские драгоценности и примерить корону, но еще и поглазеть на узников. В середине дня появился Филипп Эллиот. Гэвин едва поднял глаза от обеда и даже не соизволил встать. – Пришли укорять меня за запятнанную честь Сиборнов? Или надеетесь, что вам не придется освобождать родовое гнездо? – сухо произнес он. Молодой человек вспыхнул: – Как ваш наследник, я посчитал своим долгом прийти к вам. Да, Филипп умеет держать удар. – Если вам это интересно, я не убивал жену, но представления не имею, поверит ли в это палата лордов. Если меня повесят, имущество Сиборнов перейдет к вам, не обременив вас долгами. Мое личное состояние отойдет в другие руки, так что постарайтесь распорядиться своими деньгами осмотрительно. Филипп выглядел смущенным. – Я не повеса и не мот. После долгих лет скромной жизни я немного расслабился, получив наследство. Если… если я снова стану графом, то буду вести себя более благоразумно. – Рад это слышать. И те, кто зависит от Сиборнов, тоже. Если вам понадобится помощь, чтобы восстановить Сиборн Хаус, слуги с Беркли сквер помогут вам. – Я буду помнить об этом. Поскольку обсуждать больше было нечего, возникла неловкая пауза. Наконец Гэвин заговорил: – Спасибо, что навестили меня, и простите, что я не слишком гостеприимен. – Глупости, вам ли говорить это? Вы в ужасном положении. Поверьте, я не хочу стать лордом за счет смерти невинного человека. – Филипп подошел к двери. – Я очень сожалею о гибели леди Сиборн. Это была прекрасная женщина. Слова Филиппа вызвали у Гэвина новый приступ тоски, Он благодарно кивнул и отвернулся, чтобы кузен не заметил его слез. В глубине души он не верил, что Алекс умерла. Временами, когда он лежал без сна, ему казалось, что она совсем рядом – стоит протянуть руку, и он коснется ее. |
