Когда он закончил, мы услышали шум поезда, он направлялся в сторону, противоположную течению Эшли, к Цитадели.

— Я вырос под этот звук, — сказал Айк.

— Поезда всегда наполняли меня надеждой, — призналась Шеба. — А этот особенно.

— Почему этот? — спросила Бетти.

— Потому что он увезет меня в новую жизнь. В один прекрасный день я сяду в него и поеду на запад. В Голливуд.

— Но этот поезд идет строго на север, солнышко, — заметил отец.

— Нет, что вы, мистер Кинг. Вы ошибаетесь. — Шеба прикрыла глаза. — Он идет к побережью Тихого океана. На запад.

— Мне так и не удалось научить тебя географии, — улыбнулся отец.

— Ничего страшного. Я ведь актриса.

Глава 21

Молитвенник для битвы в глуши

Была уже полночь, когда я шел по длинным, тусклым коридорам Медицинского университета, разыскивая палату номер 1004, в которой, как сообщил мне ночной дежурный, лежал Харрингтон Кэнон. Мои теннисные туфли издавали скрип и оповещали постовых медсестер о моем приближении так исправно, словно у меня на плече сидела стрекочущая сорока. Я смущался и страдал тем сильнее, что ночные медсестры, как я успел заметить, отличались большой любознательностью.

— Что угодно, молодой человек? — спросила одна из них, которую звали Верга — если верить беджу с именем.

— Я хотел бы навестить мистера Кэнона. У него почти нет родственников. Пусть он знает, что есть люди, которым он небезразличен.

— Вас зовут Лео Кинг? — спросила медсестра, посмотрев в какой-то список.

— Да, мэм.

— Он указал только ваше имя в списке посетителей, которых можно допускать к нему.

— Все его родственники в домах для престарелых. Они плохо себя чувствуют и не могут выходить.

— Понятно. А кем вы приходитесь мистеру Кэнону?

— Я помогаю ему управляться с магазином. У него антикварный магазин на Кинг-стрит. Бывали там?

— Я же медсестра, а не миллионер, — ответила она.

Другие медсестры с невыразительными лицами, дремавшие за своими столами, засмеялись в знак одобрения.

— Как вы думаете, мистер Кэнон скоро поправится? — спросил я. — Надеюсь, у него ничего серьезного?

— Доктор Рэй осмотрит его завтра. После этого можно будет что-то сказать.

— А какая специальность у доктора Рэя?

— Онкология.

Странно, что это мудреное пятисложное слово не попало в ежедневный список из пяти непроизносимых слов, составляемый моей матерью. Звучало оно зловеще, словно источало яд.

— Простите, мэм. Я не знаю, что это такое.

— Рак, — ответила медсестра, и я впервые столкнулся с этим жутким приговором.

— Он вон в той палате. Мы дали ему лекарство, но спит он плохо.

Я вошел в палату, мои глаза не сразу привыкли к темноте.

— Что это ты уставился на меня, как на хорька в клетке?

— Я думал, вы спите, мистер Кэнон. Мне сказали, вам дали снотворное.

— Я слишком взволнован, чтобы уснуть.

— Что вас беспокоит?

— Да так, пустяки. Недержание, деменция, паралич, боль, если не считать самой смерти.

— Не беспокойтесь. Все пройдет, немного погодя вам станет лучше.

— Меньше всего на свете я сейчас хотел видеть тебя. Почему ты так долго не приходил?

— Я заходил к вам домой, чтобы покормить кошек.