|
Он сидел в кресле, принесенном, очевидно, для постового у двери. Самого постового видно не было. Только Эдуард стоял, прислонившись к стене, сложив руки за спиной. Он смотрел на меня, мне в лицо, будто пытался запомнить это выражение страха. - Я трех пациентов посмотрела, пока не пришлось выйти. А вы сколько, Маркс? - Мне не пришлось оттуда выкатываться. - Доктор Эванс сказал, что никто не осматривал всей палаты без того, чтобы не прервать обход и не выйти из нее. Значит, и вы тоже не смогли, Маркс, так что не надо понтов. Он вскочил: - Вы... ведьма! Слово это он выплюнул, будто не знал худшего оскорбления. - В каком таком смысле? - спросила я. Здесь, в холле, мне было лучше. Переругиваться с Марксом - это семечки по сравнению с тем, что мне еще придется делать. - В самом прямом! - Если вы не знаете разницы между настоящей ведьмой и аниматором, неудивительно, что вы не можете поймать эту тварь. - Какую еще тварь? - Ту самую. Монстра. - Федералы считают, что это серийный маньяк. Я глянула на Эдуарда: - Приятно, что мне хоть кто-то сообщил мнение федералов. На лице Эдуарда даже капелька вины не отразилась. Он смотрел приветливо и непроницаемо, и я снова повернулась к Марксу: - Почему тогда на ободранных телах нет следов орудия? Маркс посмотрел вдоль коридора, где шла какая-то сестра с тележкой. - Мы не обсуждаем текущее расследование в общественных местах. - Отлично. Тогда, когда я вернусь туда и посмотрю три оставшихся... тела, поедем не в общественное место, где можно будет поговорить о деле. Он чуть побледнел. - Вы вернетесь туда? - Жертвы - это следы преступления, лейтенант. И вы это знаете. - Мы вас можем отвезти на места преступлений, - сказал он. Самые приветливые слова от него за все это время. - Прекрасно, и мне надо их видеть, но сейчас мы здесь, и единственные возможные ключи к разгадке - в той палате. Дыхание у меня восстановилось до нормы, обильный пот на лбу высох. Может, я чуть бледна, но двигаться могу и чувствую себя почти нормально. Выйдя на середину холла, я поманила к себе Эдуарда, будто что-то хотела сказать ему только для его ушей. Он отвалился от стены и направился ко мне. Когда он подошел поближе, я сделала ложный выпад ногой вниз. Он на миг опустил глаза, среагировав, и в ту же секунду высокий удар ногой попал ему в челюсть. Он тяжело упал на спину, взметнув руки, чтобы защитить лицо. Он был достаточно опытен, чтобы защищать жизненно важные зоны, а потом уже думать, как подняться. Сердце у меня в груди колотилось - не от усталости, от адреналина. Я никогда еще не пробовала свое вновь обретенное искусство кенпо в настоящем бою. Впервые пробовать его на Эдуарде - вряд ли самая удачная затея, но смотри ты - получилось. Хотя, честно говоря, я несколько удивилась, что получилось так легко. Мелькнула мысль, не поддался ли Эдуард, но вторая мысль ей возразила, что для этого у него слишком сильно самолюбие. Я поверила второй. Я стояла в модифицированной "стойке лошади". Это почти единственная стойка, которую я достаточно освоила, чтобы вернуться в нее после выпада ногой. Кулаки я подняла вверх и ждала, но сама не лезла. Когда Эдуард понял, что я ничего не собираюсь предпринимать, он опустил руку и уставился на меня. - Что это за фигня? На нижней губе у него была кровь. - Я беру уроки кенпо, - сказала я. - Кенпо? - Это что-то вроде таэквондо, только ударов ногой меньше и больше уходов, много работы руками. - А черного пояса по дзюдо тебе мало? - спросил он уже голосом Теда. |
