Солнце рдеет над березами.

         Воздух чист, как серебро.

         Тарахтит за водовозами

         Беспокойное ведро.

         На кентаврах раскоряченных

         Прокатил архиерей,

         По ошибке, страхом схваченный,

         Низко шапку снял еврей.

         С визгом пес пронесся мнительный —

         «Гицель» выехал на лов.

         Бочки. Запах подозрительный

         Объясняет всё без слов.

         Жизнь всё ярче разгорается:

         Двух старушек в часть ведут,

         В парке кто-то надрывается —

         Вероятно, морду бьют.

         Тьма, как будто в Полинезии…

         И отлично! Боже мой,

         Разве мало здесь поэзии,

         Самобытной и родной?!

    <1909>

Лошади

         Четыре кавалера

         Дежурят возле сквера,

         Но Вера не идет.

         Друзья от скуки судят

         Бока ее и груди,

         Ресницы и живот.

         «Невредная блондинка!»

         – «Н-да-с, девочка с начинкой…»

         – «Жаль только, не того-с!»

         – «Шалишь, а та интрижка

         С двоюродным братишкой?»

         – «Ну, это, брат, вопрос».

         Вдали мелькнула Вера.

         Четыре кавалера

         С изяществом стрекоз

         Галантно подлетели

         И сразу прямо к цели:

         «Как спали, хорошо-с?»

         – «А к вам, ха-ха, в окошко

         Стучалась ночью кошка…»

         – «С усами… ха-ха-ха!»

         Краснеет Вера густо

         И шепчет: «Будь вам пусто!

         Какая чепуха…»

         Подходит пятый лихо

         И спрашивает тихо:

         «Ну, как дела, друзья?»

         Смеясь, шепнул четвертый:

         «Морочит хуже черта —

         Пока еще нельзя».