– Машина Гутьереса, – пробормотала она.
Тим повернул на стоянку. Дрей взглянула на него, скорее с любопытством, чем с удивлением.
Они нашли Гутьереса в баре, он играл в бильярд с Харрисоном. Гутьерес кивнул, приветствуя Дрей и Тима, потом заговорил мягким тоном, которым теперь с ними разговаривали все:
– Ну как вы, ребята? Держитесь?
– Спасибо, все в порядке. Можно вас на минутку?
– Конечно, Рэк. Не вопрос.
Вслед за Тимом и Дрей детективы вышли из бара на стоянку.
– Ходят слухи, что вы прикрыли версию о сообщнике, – сказал Тим.
– Она не подтвердилась.
– Вы проверили эпизоды, по которым привлекался Кинделл? Тогда у него был сообщник?
– Мы плотно сотрудничаем с окружной прокуратурой, но не нашли никаких доказательств того, что там был кто-то еще. Мы отработали все версии. Вы прекрасно знаете, что мы не можем посвящать в дела следствия родителей жертв.
– Поздновато ты об этом вспомнил, – вставила Дрей.
– Вы не можете быть объективны. Не видите перспективы.
– Как вы нашли тело Джинни? – спросил Тим. – Ведь устье реки – достаточно отдаленный уголок, не так ли?
Харрисон резко выдохнул; в холодном воздухе изо рта у него шел пар:
– Анонимный звонок.
– Мужчина или женщина?
– Послушай, мы не обязаны…
– Это был мужской голос или женский?
Гутьерес сложил руки на груди, раздражение в нем начинало перерастать в злость:
– Мужской.
– Вы отследили его? Записали на пленку?
– Нет, звонок был сделан на номер одного из детективов отделения.
– Не на номер 911? Не к диспетчеру? – спросила Дрей. – Кто мог знать личный номер?
– Кто стремился прикрыть свою задницу, – сказал Тим. – Кто-то, кто опасался быть обвиненным в соучастии или боялся, что его вычислят по звонку. Например, сообщник.
Харрисон сделал шаг вперед, вплотную подойдя к Тиму:
– Слушай-ка, Фокс Малдер, ты себе даже не представляешь, сколько анонимных наводок мы получаем. Это не означает, что парень замешан в убийстве. Это мог быть условно-досрочно освобожденный, испуганный ребенок, который не захотел впутываться в мокрое дело, или бомж, нюхавший клей.
– Точно, у всех бомжей-токсикоманов, подсевших на клей, есть личные номера детективов мурпарского полицейского участка, – заметила Дрей.
– Номер есть в справочнике.
– Бомж с телефонным справочником, – сказал Тим.
– Эй, послушай, ты упустил свой шанс разобраться с этим делом. Мы тебе давали этот шанс. И знаешь что? Ты хотел, чтобы все было честно, по закону. Ладно, хорошо. Мы уважаем твое желание. Но это значит, что теперь ты не контролируешь ситуацию. Вы – родители жертвы и не должны и близко подходить к этому делу, иначе мы обвиним вас в воспрепятствовании следствию. Ваша дочь мертва, и мы поймали подонка, который ее убил. Дело закрыто. Возвращайтесь домой и утешайте друг друга.
– Спасибо, – сказала Дрей, – мы обсудим твое предложение.
Они молча вернулись к машине, забрались внутрь и сели.
– Он прав, – голос Тима звучал мягко и надтреснуто – голос побежденного. – Мы не можем вмешиваться. Мы не можем справедливо и объективно оценить ход расследования. Будем надеяться, что Кинделл струхнет и начнет говорить, чтобы можно было просить о смягчении наказания. Или выдохнется и проболтается. Или что его адвокат выдвинет версию о сообщнике в качестве одной из составляющих защиты. |