После небольшой паузы Кэри спросила:

– Как же мы это сделаем?

Вилли только глубоко и печально вздохнул.

Когда принимаешься планировать похищение – я хотел сказать, спасение человека, сразу понимаешь, как это непростое дело требует профессионального подхода. Прежде всего нам нужен был транспорт – какое-нибудь судно. У одного знакомого Кэри был дизельный рыболовный катер, и когда она приезжала погостить в Ставангер, часто брал ее с собой на рыбалку. Сейчас она могла одолжить этот катер – якобы чтобы навестить приятеля на маленьком островке.

Еще нужно было укрытие – не отель "Виктория" и вообще не Ставангер, хотя там было удобнее всего. Кэри знала подходящее место – в пятидесяти милях от Ставангера в местечке Хуннедален у ее тети была дача. Туда вела горная дорога, о которой на карте говорилось, что зимой она закрыта. Правда, Кэри утверждала, что засыпанные снегом участки начинаются выше в горах. Но если она ошибалась, нам предстояло заночевать в битком набитой машине, застрявшей в сугробе.

Машину достать оказалось несложно – я просто поручил Вилли взять его напрокат, а заодно купить на обратном пути пару спальных мешков; по словам Кэри, на даче было кое-что из постельного белья. И наконец ее саму я чуть не забыл послать за продуктами.

К заходу солнца все было готово и около девяти мы отправились в путь.

Ночь была ясной и холодной. Ночью в море всегда свежо – особенно на такой посудине.

Деревянный рыболовецкий баркас с широкими и низкими бортами насквозь пропах любимым кошачьим лакомствам. Переднюю треть корпуса занимала каюта. Хотя высота ее не превышала трех футов, там поместилась газовая плитка, две койки, шкаф для посуды, печка с торчащей в носовой части палубы трубой и несколько кастрюль, чуть дребезжащих на гвоздях в такт двигателю.

Мотор усердно тарахтел, но огни Ставангера за кормой словно застыли на месте.

– С какой скоростью мы идем? – спросил я Кэри.

– Около пяти узлов.

Ее фигура смутно проступала на фоне мерцающих звезд. Сунув руки в карманы куртки и глубоко натянув лыжную шапочку, она придерживала румпель ногами.

– А какой максимальный ход мы сможем выжать?

– Узлов семь-восемь. Хотите проверить?

– Нет-нет, спасибо, – тут же отказался Вилли, который вместе с Дэвидом пристроился в центре баркаса, изучая при свете фонарика двигатель. Я тоже приткнулся на палубе среди ржавых цепей, кусков каната и пластиковых банок.

– Вы то что, черт возьми, понимаете в моторах? – раздраженно спросил я, стуча зубами от холода.

– Время от времени мне приходилось иметь с ними дело в армии, – спокойно ответил Вилли.

– Прошу прощения, но в кавалерии, кажется, нет лошадей на внутреннем сгорании.

– Сколько угодно. Проедетесь немного на любой – и сразу в этом убедитесь.

Я невольно улыбнулся. На темной глади моря суда сновали словно днем. Паромы с длинными цепочками огней, разноцветные огни рыбацких судов и пучки света от моторок, которые с воем носились взад-вперед, то и дело меняя направление. Это была настоящая площадь Пиккадилли на воде.

Кэри спокойно вела наш баркас сквозь эту толчею, полагаясь на три разноцветных сигнальных фонаря на невысокой мачте. Время от времени она поглядывала на маленькую карту с контурами залива и фьордов, и свободно обходилась без компаса. Мне показалось, что на прогулочных яхтах гораздо больше морских карт, атласов, эхолотов и тому подобных вещей, чем на обыкновенных рыболовецких судах.

Вилли закрыл кожух мотора, закурил и подсел ко мне. Его плотная двубортная замшевая куртка напоминала армейский зимний бушлат.