– Черт, если бы не это, стал бы я тут толкаться! Благодарю, молодой человек! – И я зашагал дальше.

На каждой конторке был указан номер, поэтому мне оставалось только разведать ситуацию и выбрать подходящий момент. Нужный мне отдел оказался одним из самых маленьких – чуть больше простого письменного стола. Молодой человек примерно того же возраста, что и недавний мой собеседник вытаскивал с полок толстые папки с металлическими оковками и передавал их толстяку, беспокойно вертевшемуся рядом. На их возню снисходительно поглядывал подтянутый и элегантный пожилой джентльмен.

При виде меня толстяк недовольно пробурчал:

– Сожалею, но мы сегодня не принимаем...

– Меня зовут Корд, Джеймс Корд.

– Очень приятно, но все равно...

Тут молодой человек шепнул ему что-то на ухо, и до меня донеслось:

– Тот, что во Франции, сэр...

– Боже мой, это вы?! – воскликнул толстяк, вскочив с поразительным для его комплекции и возраста и возраста проворством: ему было под пятьдесят, и объем талии только немного не дотягивал до пятидесяти дюймов.

Мы долго молча пристально смотрели друг на друга посреди бушующей вокруг стихии страхового бизнеса. При этом я невольно думал, что толстяк удивительно смахивал на огромного грудного ребенка – у него были мелкие черты лица, круглые голубые глаза, пухлые руки и редкий встрепанный пушок на голове (правда, уже седой). И все же он казался очень крепким и был на три дюйма выше меня ростом. Сумей он вложить в удар свой вес, я не хотел бы стать его противником.

Потом он подошел поближе – молодой человек поспешно освободил дорогу – и сверху вниз уставился на меня в упор.

– Не ожидал вас здесь увидеть, черт возьми. Решили вернуть полученные вперед деньги?

Я молчал.

– Не слишком ловко у вас получилось той ночью, верно? не унимался он.

Я продолжал молча смотреть на его дорогой темно-синий костюм, модную рубашку, роскошный шелковый галстук, золотую цепочку для часов и золотые запонки – все несколько дороже и изысканнее, чем на других.

– А вы неразговорчивы, – недовольно буркнул он.

– Мы с вами еще не знакомы.

Толстяк фыркнул.

– Я – Пол Макби, – сказал он так, словно полагал, что я должен был узнать его сразу же.

Я кивнул, сочтя ситуацию не слишком подходящей для рукопожатия. Макби тем временем взял со стола кипу каких-то бумаг.

– Сейчас поднимемся наверх и вы мне все расскажете.

Пожилой элегантный джентльмен, стоявший чуть в стороне, сказал:

– Займись этим, Пол. Потом расскажешь мне.

– Потом я расскажу всем, – Макби кивнул мне и торопливо зашагал через зал.

На лифте мы поднялись на четвертый этаж, потом пошли по коридору, казавшемуся необычно тихим после суматохи в зале. У застекленной двери с табличкой "М. Дж. Фенвик" толстяк даже не подумал пропустить меня вперед или прикрыть за мной дверь.

За дверью оказалась удивительно скромная комната – небольшой письменный стол, три простых жестких стула, застекленный книжный шкаф и пара репродукций Каналетто на стенах. Сбоку – еще какая-то дверь.

За письменным столом задумчиво застыла миниатюрная блондинка, смахивавшая на мышку. Чтобы от нее избавиться, Макби бросил на стол пятифунтовую бумажку и скомандовал:

– А ну-ка сбегай купи мне пяток сигар "Боливар" – сама знаешь, каких.

Она помчалась исполнять приказ, а Макби уселся за стол, закурил сигару величиной с полицейскую дубинку и спросил:

– Ну что?

– Странно, но совсем не похоже, что здесь оформляют сотни тысяч страховых полисов.