Сейчас уточню. – Он сбегал куда-то и тут же вернулся. – Да, сэр, номер триста восемьдесят семь. Но знаете, ведь он...
– Черт, если бы не это, стал бы я тут толкаться! Благодарю, молодой человек! – И я зашагал дальше. На каждой конторке был указан номер, поэтому мне оставалось только разведать ситуацию и выбрать подходящий момент. Нужный мне отдел оказался одним из самых маленьких – чуть больше простого письменного стола. Молодой человек примерно того же возраста, что и недавний мой собеседник вытаскивал с полок толстые папки с металлическими оковками и передавал их толстяку, беспокойно вертевшемуся рядом. На их возню снисходительно поглядывал подтянутый и элегантный пожилой джентльмен. При виде меня толстяк недовольно пробурчал: – Сожалею, но мы сегодня не принимаем... – Меня зовут Корд, Джеймс Корд. – Очень приятно, но все равно... Тут молодой человек шепнул ему что-то на ухо, и до меня донеслось: – Тот, что во Франции, сэр... – Боже мой, это вы?! – воскликнул толстяк, вскочив с поразительным для его комплекции и возраста и возраста проворством: ему было под пятьдесят, и объем талии только немного не дотягивал до пятидесяти дюймов. Мы долго молча пристально смотрели друг на друга посреди бушующей вокруг стихии страхового бизнеса. При этом я невольно думал, что толстяк удивительно смахивал на огромного грудного ребенка – у него были мелкие черты лица, круглые голубые глаза, пухлые руки и редкий встрепанный пушок на голове (правда, уже седой). И все же он казался очень крепким и был на три дюйма выше меня ростом. Сумей он вложить в удар свой вес, я не хотел бы стать его противником. Потом он подошел поближе – молодой человек поспешно освободил дорогу – и сверху вниз уставился на меня в упор. – Не ожидал вас здесь увидеть, черт возьми. Решили вернуть полученные вперед деньги? Я молчал. – Не слишком ловко у вас получилось той ночью, верно? не унимался он. Я продолжал молча смотреть на его дорогой темно-синий костюм, модную рубашку, роскошный шелковый галстук, золотую цепочку для часов и золотые запонки – все несколько дороже и изысканнее, чем на других. – А вы неразговорчивы, – недовольно буркнул он. – Мы с вами еще не знакомы. Толстяк фыркнул. – Я – Пол Макби, – сказал он так, словно полагал, что я должен был узнать его сразу же. Я кивнул, сочтя ситуацию не слишком подходящей для рукопожатия. Макби тем временем взял со стола кипу каких-то бумаг. – Сейчас поднимемся наверх и вы мне все расскажете. Пожилой элегантный джентльмен, стоявший чуть в стороне, сказал: – Займись этим, Пол. Потом расскажешь мне. – Потом я расскажу всем, – Макби кивнул мне и торопливо зашагал через зал. На лифте мы поднялись на четвертый этаж, потом пошли по коридору, казавшемуся необычно тихим после суматохи в зале. У застекленной двери с табличкой "М. Дж. Фенвик" толстяк даже не подумал пропустить меня вперед или прикрыть за мной дверь. За дверью оказалась удивительно скромная комната – небольшой письменный стол, три простых жестких стула, застекленный книжный шкаф и пара репродукций Каналетто на стенах. Сбоку – еще какая-то дверь. За письменным столом задумчиво застыла миниатюрная блондинка, смахивавшая на мышку. Чтобы от нее избавиться, Макби бросил на стол пятифунтовую бумажку и скомандовал: – А ну-ка сбегай купи мне пяток сигар "Боливар" – сама знаешь, каких. Она помчалась исполнять приказ, а Макби уселся за стол, закурил сигару величиной с полицейскую дубинку и спросил: – Ну что? – Странно, но совсем не похоже, что здесь оформляют сотни тысяч страховых полисов. |