- По его советам истреблена Запорожская Сеча, освобожден от татар Крым, которые, одна - разбоями, а другие - внезапными нашествиями много вреда и опустошения причиняли России: ими населены губернии екатеринославской и таврической области; он пространные тамошние степи населил нивами и покрыл городами, он на Черном море основал флот, чего и Петр В«еликий» своим усилием, заводя в Воронеже и в Таганроге флотилии, не мог прочно основать; он потрясал среду земли, то есть Константинополь - флотом, которым командовал под его ордером адмирал Ушаков.
И твердой дерзостью такой // Быть дивом храбрости самой. - По взятии Измаила солдаты российские сами удивлялись своей невероятной храбрости, что имея короткие лествицы, а иные почти без оных, опираясь на штыки свои, взлезли на измай-ловский страшный вал и взяли крепость сию штурмом.
Не шел ты средь путей известных, // Но проложил их сам. - Кн. Потемкин, а паче кн. Суворов мало надеялись на регулярную тактику, или правила, предписанные для взятия городов, но полагали удачу в храбрости и пролагали пути к цели своей изобретенными средствами при встречавшихся обстоятельствах, и потому многие искусные тактики удивлялися предводительству Потемкина, что он своим манером и, кратко сказать, русскою грудию приобретал победы.
Забавы, роскошь вкруг цвели, // И счастье с славой следом шли. - В самых военных беспокойствах и дурной погоде пышность и роскошь окружали кн. Потемкина, так что землянки, обитые парчами и увешанные люстрами, превосходили великолепие дворцов, а особливо праздники, где он угащивал своих любовниц.
Воспел победу Измаила. - Автор, описывая праздник кн. Потемкина в Таврическом дворце, по случаю взятия Измаила им данный «…», подражал в некоторых песнях Пиндару, славному греческому лирику.
Где бездны разноцветных звезд // Чертог являли райских мест. - В помянутом празднике весь дом был усыпан разноцветными шкаликами, плошками и люстрами, так что он казался весь в пламени, уподобляясь солнцу.
Наполнили рыданьем слух. - По многим выгодам, деланным кн. Потемкиным солдатам, они его любили и кончину его оплакивали общим рыданием.
Потух лавровый твой венок, // Гранена булава упала. - Венок лавровый, сделанный из богатых бриллиантов, подарен был кн. Потемкину императрицею за его победы, а булава, которая означала гетманство, также императрицей ему пожалована, которая не что иное как жезл начальничества, но только сделанный особым образом, что на трости или на палке был шар граненый или с шипами.
Меч в полножны войти чуть мог. - Сей стих пиитическим образом сказывает, что мир только был при Потемкине начат, то есть что меч еще был не совсем положен в ножны.
Екатерина возрыдала! - Хотя при последних победах кн. Потемкина остудили было его разными наветами у императрицы, а может быть, и с справедливости" описывая его роскошь и худые воинские распоряжения, ибо, конечно, не имел бы он таких в войне успехов, когда бы генералы, подчиненные ему, а особливославный Суворов везде не вспомоществовали; но смертию его, однако, императрица чрезвычайно огорчалась.
Оливы свежи и зелены // Принес и бросил Мир из рук. - По смерти его мир заключен с таким удовольствием и радостию, как бы быть при нем то могло.
И муз ахейских жалкий звук // Вокруг Пгрикла раздается. - Евгений, славный архиепископ славянский, на греческом языке написал кн. Потемкину эпитафию: то и уподобляется он в атом стихе Периклу, любившему науки и красноречие.
Марон по Меценате рвется - Марон, или Вергилий, славный писатель латинский, в эклогах своих прославлял Мецената, любимца Августа, а г. Петров, переводивший Вергилия на российский язык, писал влегию на смерть кн. Потемкина, который его покровительствовал, как Меценат Вергилия.
На сребро-розовых конях, // На влатозарном фаэтоне. - У кн. Потемкина был славный цуг сребро-розовых или рыжесоловых лошадей, на которых он на раззолоченном фаэтоне езжал в армии. |