Он натянул поводья, и коляска так резке двинулась с места, что Хьюстон повалилась на сиденье, не успев сказать ни слова.

У дверей ее дома он выпрыгнул из коляски и буквально вытряхнул ее на землю.

– Мне нужно возвращаться. Вы расскажете своим родителям обо мне, ведь так? А завтра я пришлю вам кольцо. Если что-нибудь понадобится, скажите мне или Эдену. Я постараюсь завтра заехать. А сейчас мне пора, – он мельком взглянул на ее дом и прыгнул в коляску.

Хьюстон стояла у невысокой каменной ограды перед своим домом и смотрела на быстро удаляющуюся коляску, почти уже скрывшуюся из глаз в клубах пыли. Казалось, по двору только что промчался смерч.

Дома ее ждали Опал и Дункан. Опал сидела в кресле, ее глаза были красными от слез, Дункан ходил из угла в угол, скрестив на груди руки.

– Добрый день, мама. Добрый день, мистер Гейтс.

– Где ты была? – Дункан задыхался от гнева.

– Хьюстон, – заплакала Опал, – тебе не нужно выходить за него замуж. Ты найдешь кого-нибудь другого. Ты не должна этого делать только из-за того, что Лиандер совершил ошибку.

До того как Хьюстон успела что-либо сказать, Дункан стал наседать на нее.

– Хьюстон, ты же всегда была разумной. Это у Блейр никогда не было царя в голове. Она с детства сломя голову бросалась из крайности в крайность. А ты еще девочкой была разумна, как взрослая женщина. Ты собиралась выйти замуж за Лиандера и…

– Лиандер не собирается на мне жениться, – заметила Хьюстон.

– Но только не Кейн Таггерт! – застонала Опал и спрятала лицо в мокрый носовой платок. Хьюстон стало обидно за Кейна.

– Боже мой, чем же этот человек заслужил такую враждебность? Я еще не согласилась выйти за него замуж, но я не вижу причин отказывать ему.

Вскочив с кресла. Опал подбежала к дочери.

– Это же чудовище. Посмотри на него. Ты не сможешь жить с этим громадным смердящим медведем. От тебя же отвернутся все друзья. И кроме того, о нем ходят ужасные слухи.

– Опал! – прервал ее Дункан, и она, всхлипывая, смиренно вернулась на свое место. – Хьюстон, я буду говорить с тобой, как если бы говорил с мужчиной. Мне абсолютно все равно, принимал ли этот человек хоть раз в жизни ванну. Это меня не волнует. Но есть вещи… – он посмотрел на нее тяжелым взглядом. – Среди мужчин ходят слухи, что Таггерт кого-то убил, чтобы заработать свое состояние.

– Убил? – прошептала Хьюстон. – Кто это сказал?

– Не важно кто…

– Нет, важно, – перебила его Хьюстон. – Разве вы не понимаете? Женщины нашего города злятся, потому что он не обращает на них внимания, и распускают о нем слухи. Почему бы мужчинам не делать того же самого? Лиандер рассказывал мне о людях, которые пытались продать мистеру Таггерту отработанные прииски. Возможно, кто-то из них и распустил эти слухи.

– Эти сведения исходят из достоверных источников, – мрачно сказал Дункан. Хьюстон помолчала.

– Джекоб Фентон, – мягко произнесла она через минуту и по выражению лица Дункана поняла, что угадала. – Судя по тому, что я слышала, – продолжила она, – мистер Таггерт осмелился ухаживать за драгоценной дочерью Джекоба Фентона, Памелой. В детстве я слышала разговоры о том, как отец баловал и лелеял ее. Конечно, он будет ненавидеть человека, который, работая в его конюшнях, набрался смелости просить руки его дражайшей дочери.

– Ты хочешь сказать, что Фентон лжет? – резко спросил Дункан. – Ты веришь этому проходимцу, а не семье, которую знаешь всю жизнь?

– Если я выйду замуж за Кейна Таггерта – я говорю «если», – то да, я буду верить ему, а не Фентонам.