– А тогда почему ты на мне не женишься?! – звонко выкрикнула она.

– Как не женюсь? – и вдруг до него дошло. – Аська! И в этом все дело? Как ты меня напугала! – он облегченно засмеялся – Погоди. А кто отказывался? – он лукаво, как идиотик, погрозил ей пальцем.

Ася почувствовала, что сейчас опять заплачет.

– Полтора года! – закричала она рвущимся голосом. – Я столько сделала для тебя! Ну я же хотела, чтоб ты меня упросил!

– Асенька, милая, – с тупой ухмылкой он попытался ее облапить, и снова она отпрянула. – Ну хорошо, хорошо, упросю!

– Нет уж, хватит разговоров! Завтра же!

– Ася… – озадачился он. – Что такое стряслось? У меня же часа свободного нет… Вот с конгресса вернусь. Как раз и костюм поспеет, – опять заулыбался. – Будет тебе компостер!

– Ну, разумеется, – зло усмехнулась Ася. – Опять работа.

– Ася! – он развел руками. – Ну посуди сама… Мне не ехать? Ну хорошо, завтра я… Ой, что будет. Хорошо. Завтра я пойду и…

– Нет‑нет. Ехать надо. Тем более, Вайсброд отказался – ты должен продемонстрировать лидерство…

Остаток вечера прошел в обоюдных усилиях изобразить покой и беззаботность. Ася заботливо налила Симагину чаю, с ужасом ощущая приближение ночи. Муж, думала она тоскливо. Муж объелся груш…

– Я буду скучать без тебя, – говорила она, сидя напротив него и подпирая подбородок кулачком. – Ты позвони своему Вербицкому, пусть рассказы принесет. Хоть читать буду. Хоть о тебе с ним поговорю.

– Обязательно. Ты в книжку переписала телефон с карточки, что он оставлял?

– Да, – подтвердила Ася со странным чувством, будто что‑то украла и обсуждает кражу с ничего не подозревающим потерпевшим.

– Только ты не шипи на него…

Непонятное раздражение полыхнуло в ней.

– Никогда я на него не шипела и не собираюсь! – крикнула она. – Он мне не нравится, вот и все! Но он твой друг, и я не хочу, чтобы ты говорил: любовница перессорила меня с друзьями!

– Ну ладно, ладно, – промямлил Симагин, ошарашенный этой необъяснимой вспышкой. – Не надо ради меня…

– Нет, надо! – отчеканила Ася, успокаиваясь. – Надо делать кое‑что и опричь души, если хочешь, чтобы была семья, а не так, лужайка. Тебе это еще предстоит понять.

Чаепитие закончилось в молчании, и лишь когда они пошли в спальню, Ася в отчаянии решилась:

– Симагин, – сказала она почти виновато и на удивление фальшиво. – Знаешь, что? Не ложись сегодня со мной.

Он остановился.

Она изготовилась врать о том, будто ему необходимо отдохнуть перед конгрессом, будто ради него она отказывает себе и ему в радости – в голове замелькали спешно примеряемые слова и фразы, но сказать она ничего не успела. Его лицо вдруг словно осветилось и стало немного похоже на то, каким было прежде всегда.

– Милая, – проговорил он. – Милая Ася. Жена моя… И все.

Она чуть оттаяла. Захотелось сказать что‑нибудь такое же теплое в ответ,

– Что, солнышко мое? – она засмеялась. – Что, дождик?

Сфальшивила.

С тяжелым сердцем уезжал Симагин в Москву. Ася проводила его до поезда, дав по дороге массу полезных советов, – он почти не отвечал. С рук на руки она передала его Карамышеву и Кашинскому, курившим у вагона. Постояли вчетвером, потом те ушли.