Он всегда так делал в жару, когда был подростком, что вызывало резкие нарекания его гувернеров и учителей.. Но он не обращал на это внимания, поступая, как ему хотелось, и сейчас, спустя много лет, повторил свою детскую привычку.

Сильваниус не боялся заблудиться в лесу в темноте, потому что яркая луна хорошо освещала ему дорогу, Лес был так прекрасен, что ему, как никогда прежде, захотелось разделить это чудо с Эльфой, зная, какое большое значение она придает этому мистическому и великолепному миру, в отличие от того, который он только что покинул.

Сильваниус был уверен, что тропинка, по которой он шел, приведет его к ней, и ему даже не приходило в голову, что Эльфа может заблудиться в темном лесу, где до этого никогда не была..

Наконец он пришел туда, где надеялся найти свою супругу.

Высокие стройные деревья окружали пруд, который, как он рассказывал Эльфе, очень много значил для него в детстве.

В нем плавали водяные лилии, а по краям росла сочная, высокая, густая трава, среди которой было множество цветов.

Все это делало пруд мистическим и сказочным.

Вокруг молчаливо стояли старые, древние деревья, которые словно бы охраняли это волшебное место. Первое, что бросилось в глаза герцогу, был лежащий на земле сверкающий лунный свет.

Он не сразу понял, что это серебристое платье Эльфы, в котором она была за столом этим вечером, а сама она стояла рядом, совершенно обнаженная.

Словно завороженный, Сильваниус смотрел на нее. Мягкий волшебный лунный свет, падающий на ее тело, играл в каплях воды, из которой она только что вышла, словно нимфа.

Она была миниатюрна, хрупка и прекрасна, хотя в этот момент герцог любовался ею, не ощущая ее как женщину, которую вожделеет.

Наоборот, он чувствовал сильную духовную связь с Эльфой, на неведомые волны которой отвечало его тело.

Хотя Сильваниус стоял в тени деревьев, она сразу почувствовала его присутствие и обернулась.

Эльфа не шелохнулась, когда он подошел к ней, и не сделала ни малейшей попытки прикрыть свою наготу.

Она молча стояла и ждала, а лунный свет сверкал в каплях воды на ее теле, Он подошел к ней и остановился пораженный, разглядывая ее прекрасное тело. У Сильваниуса было такое чувство, что они пришли друг к другу сквозь вечность и все это когда-то давно, задолго до их рождения, было уже предопределено.

Потом Сильваниус услышал нежную, тихую музыку, которая исходила не только от деревьев, но и от самой Эльфы.

Казалось, они двигаются, подчиняясь ритму этой мелодии, когда он обнял ее и прижал к себе.

Его губы коснулись ее рта, и он почувствовал, что она холодна и почти бестелесна.

Первые мгновения в его поцелуе не было никакой страсти, как будто он целовал нечто святое и духовное, чистое и вечное.

Но, когда он ощутил прикосновение ее тела, в нем стал нарастать жар страстного чувства, его поцелуй сделался настойчивым, глубоким, продолжительным, Сильваниус почувствовал, когда она прильнула к нему, что смог разбудить в ней тот же жар, что и накануне, которым горел и сам.

Никогда раньше, занимаясь любовью с многочисленными женщинами, он не испытывал такого чувства, которое сумела пробудить в нем Эльфа, когда они целовались в саду герцогов Девоншир.

Оно было настолько сильным и великолепным, что, проснувшись сегодня утром, Сильваниус засомневался, не придумал ли он все это.

Теперь он понял, что это было лишь малой толикой того чувства, которое Эльфа может пробудить в нем, и счастья, которое они могут испытывать вместе.

Он обнимал ее все крепче и крепче, и волшебство ночи входило в них, и расцветала их любовь, которая не походила ни на что ранее испытанное или даже воображаемое герцогом.

Эльфа принадлежала ему, а он ей, и разделить их было невозможно. В этот момент они казались не земными мужчиной и женщиной, а бестелесными божественными созданиями.