— Нисколько не удивлен, — ответил капитан Вестей. — Мы думали, что вы свернете себе шею.

— А если бы… я… — Мелинда нерешительно замолчала, — если бы все так и случилось… то… это означало бы, что он… не получит своего наследства?

— Я как-то об этом не думал. Нет, конечно нет, — запротестовал капитан Вестей. — Он думал только о вас, да и все мы тоже. Если вы умрете в течение оговоренного в завещании вдовы времени, то это будет не его вина, и я даже думаю, что тогда он получит деньги немедленно.

— Тогда… тогда получается, что он заботился… обо мне? — сказала сама себе Мелинда, и ее сердце запрыгало от радости.

— Мне кажется, вы не правильно понимаете Дрого… — начал капитан Вестей, но не успел закончить предложение, потому что в гостиную вошел маркиз.

— Они уехали, — коротко сказал он и увидел, что Мелинда с опаской повернула к нему свое лицо.

Он ничего не сказал, просто пошел к тому месту в комнате, где она сидела. Дойдя до нее, он остановился и стоял, казалось, стараясь запомнить ее хрупкий вид, маленькие белые руки и личико сердечком с большими испуганными синими глазами.

— Не могу поверить! — сказал он. — Я бы никогда не доверил Грома женщине!

— Спасибо, что позволили мне скакать на нем, — сказала Мелинда.

Ее слова, казалось, сломили напряженность, царящую в комнате. Маркиз откинул голову назад и засмеялся.

— Позволил! — воскликнул он. — У меня не было выбора. Теперь я думаю, что был безумен, раз принял участие в такой сумасбродной затее. Но к счастью, все обошлось. Вы выиграли!

— Да, она выиграла пятьсот гиней, — сказал капитан Вестей. — Как вы думаете, Скиттлз выплатит их ей?

— Уверен, что выплатит, или кто-нибудь сделает это за нее! — сказал маркиз. — Даже в мире Скиттлз принято платить за проигрыш.

Мелинда не поняла, что он имеет в виду, говоря «мир Скиттлз». Разве она и маркиз вращаются в разных обществах? Потом она вспомнила других женщин на том странном приеме в ночь, когда умерла вдова, и вспомнила то отвращение и омерзение, которое вызвало у нее их поведение, а также поток ругательств, постоянно изливающийся из уст Скиттлз.

И совершенно неожиданно все то приподнятое настроение, которое появилось у нее после победы в скачке, спало, и она поняла, что, соревнуясь со Скиттлз, она каким-то образом опустилась до уровня этой женщины.

— Скачка была фантастической? — услышала она слова капитана Вестея и почувствовала, что не может больше выносить их разговоры.

Она поспешно встала.

— Могу я попросить вас кое о чем? — спросила она маркиза.

— Конечно, — ответил он.

— Тогда давайте не будем больше говорить об этой скачке, — сказала она. — Мне кажется, мне не следовало принимать вызов мисс Уолтере. Просто я знала, что на Громе я обязательно выиграю у нее. Но теперь я думаю, что мне не нужно было так себя вести. Не могли бы вы передать ей мою просьбу? Я не возьму у нее денег. Пусть они останутся у нее.

Маркиз ничего не сказал, но не сводил глаз с Мелинды.

— Но почему вы отказываетесь? — вмешался капитан Вестей. — Это было пари! Вы конечно же должны взять эти пятьсот гиней, если у Скиттлз хватит совести заплатить их вам.

— Но я не возьму, — настаивала Мелинда. — Если она будет настаивать, то я отдам их на благотворительность.

Наступило молчание, потом маркиз сказал:

— А я думал, вас заинтересовал выигрыш.