Мистер Феншоу помолчал и, смущенно кашлянув, отпил глоток воды из стоявшего на столе стакана.

— Вот, в сущности, и все.

Не успел он договорить последние слова, как Джордж встал. Сделал он это неторопливо, даже как бы нехотя, однако Анастасия почувствовала, что он весь кипит от злости.

— Эти условия абсурдны, Феншоу, — заявил он, опершись ладонями о стол. — Должно быть, Генри был не в своем уме, когда писал завещание.

— Поверьте, милорд, он находился в здравом уме, — ответил Феншоу со спокойной уверенностью, указывающей на то, что он был готов к подобной реакции. — Завещание было написано одиннадцать лет назад, как раз перед тем, как Генри уехал с семьей в Америку. С тех пор мы с ним не теряли связи, и все это время он оставался непреклонен относительно условий завещания. Мистеру Картеру, поверенному Генри в Америке, было дано распоряжение, также неукоснительно выполнять условия данного завещания, с той лишь разницей, что в случае, если бы Анастасия предпочла остаться в Филадельфии, условия опекунства должны были быть немного изменены. Однако в обоих случаях управляющим всем имуществом Генри на предстоящие три месяца назначен маркиз Шелдрейк.

— Три месяца? — откликнулся маркиз. Голос его звучал не удивленно, а скорее деловито. Он внимательно посмотрел на мистера Феншоу, всем видом показывая, что хотел бы знать все факты, прежде чем делать какие-либо выводы.

— Да, — подтвердила Анастасия и с удивлением услышала собственный тоненький голосок.

Целая лавина чувств нахлынула на нее, для осознания и обуздания которых потребовалось призвать на помощь всю силу воли. Здесь были и горькая радость оттого, что отец так тщательно взвесил все ее будущее, и невероятное, сродни малодушию, облегчение потому, что дядя Джордж сможет лишь в самой минимальной степени распоряжаться ее жизнью. И яростное, до боли, возмущение тем, что какому-то незнакомцу, которого она видит впервые в жизни, дано право решать за нее вопросы, связанные с ее собственными финансами. Особенно когда у нее уже наметились кое-какие планы относительно вложения своих капиталов, планы, которые отец наверняка бы одобрил.

Одна мысль об этом неожиданном препятствии заставила ее гордо вскинуть голову.

— Да, — повторила она, глядя Деймену Локвуду прямо в глаза. — Три месяца. В октябре мне исполнится двадцать один год.

Маркиз слегка приподнял темную бровь.

— Понятно. — Его острый взгляд, скользнув мимо Анастасии и Бреанны, остановился на Джордже, недовольство которого не осталось для него незамеченным. — Условия завещания Генри представляют для вас какие-то трудности, Джордж?

А маркиз, похоже, не из тех, кто ходит вокруг да около, подумала Анастасия и замерла, ожидая его ответа. Еще никто не разговаривал с Джорджем Колби так смело, не опасаясь натолкнуться на грубость. Впрочем, людей, обладавших такой огромной властью, как Деймен Локвуд, немного, а может быть, их вообще нет. Анастасия повернулась и внимательно посмотрела на дядю. Тот покачал головой, но желваки на его скулах так и ходили.

— Нет, Шелдрейк, — наконец с трудом выговорил он. — Никаких трудностей они не представляют. Однако шок я испытал сильнейший.

— Вы уверены? — настаивал Деймен. — Если да, то лучше будет, если мы обсудим это сейчас.