Лорд Роберт неохотно сложил в сумку солдатиков и взял руку отчима. Попрощавшись, они направились к Мерсеру, который все еще пристально смотрел на Зоэ. Почти нехотя он вскинул на плечо крокетный молоток, поднял руку, приветствуя девочку, и присоединился к отчиму.

Зоэ с завистью смотрела им вслед. На Брук-стрит их ждет мать, наверное, с булочками, бисквитами и теплыми объятиями.

А она, если ей повезет, будет пить чай с Маклаудом, дворецким. Ее отца, маркиза Рэннока никогда не бывает дома. А теперь — если мисс Смит сказала правду — папа может жениться. И тогда в жизни Зоэ появится самое страшное существо — мачеха, которая, вероятно, будет даже хуже гувернантки мисс Смит. Выпятив губу, Зоэ обернулась. Мисс Смит с сестрой стряхивали с одеяла траву.

— Когда я вырасту, — объявила девочка, ни к кому не обращаясь, — я выйду замуж, за Мерсера и буду жить на Брук-стрит.

— О, я в этом сомневаюсь, мисс Армстронг, — усмехнулась миссис Оглторп, расправляя последнюю морщинку на одеяле. — Хотя лорд Мерсер и лорд Роберт ваши дальние родственники, они… гм, занимают другое положение в обществе.

— Да, совсем другое, — холодно сказала мисс Смит. — Ваши кузены должны жениться на высокородных леди хорошего происхождения. Не смущайте себя предположениями, дитя, что родственники испытывают к вам что-нибудь, кроме христианского милосердия.

Зоэ смотрела на женщин, укладывающих одеяло в плетеную корзину, и в ней закипало давно знакомое негодование. Она ненавидела мисс Смит и миссис Оглторп. Ненавидела за то, что они напоминали ей о ее положении, за правду, которую они говорили.

Она знала, что женщины обсуждали то, что мисс Смит называла «неудачными обстоятельствами ее рождения». Зоэ не совсем понимала, что это значит, но сознавала, что обстоятельства скверные, что она нехорошая. И до нее медленно доходило, что если человек, как ни старается, не может стать хорошим… то, вероятно, можно упиваться тем, чтобы быть плохим?

Действительно ужасно и шокирующе!

Глава 1

В которой французская виконтесса переоценила свои возможности

Над карточным столом повисла тишина, лишь колесо рулетки поскрипывало в глубинах помещения, которое когда-то было элегантным бальным залом. Но торговец, построивший внушительный особняк два десятилетия назад, давно разорился, по иронии судьбы проигравшись в карты. И теперь в задымленном игорном зале над бывшим обеденным столом торговца раздался коллективный вздох.

Крупье игорного заведения Лафтона наклонилась над полированным столом красного дерева, пышная грудь цвета слоновой кости дрогнула над корсажем. Последняя карта скользнула из тонких пальцев миссис Уингейт подобно осеннему листку, которому суждены тлен и гниение.

Червовый туз.

Дружный вздох, потом неохотные аплодисменты.

— Отличная игра, милорд! — В пятый раз миссис Уингейт подвинула выигрыш к маркизу Мерсеру. — Вы снова попытаете удачу?

Холодно кивнув, маркиз откинулся в кресле и взял серебряный портсигар, блеснувший в свете ламп. Стоявшая за креслом любовница Мерсера с тревогой положила руку ему на плечо. Не обращая на это внимания, он зажег сигару и наблюдал за сидевшим напротив мужчиной. Атмосфера лихорадочного отчаяния сгущалась в воздухе.

Мерсер упорно добивал Тербурна последние три часа, и теперь, перед рассветом, признаки напряжения сказывались. Миссис Уингейт закончила сдавать карты. Мерсеру карты достались посредственные. Решив, что от добра, добра не ищут, он выпускал облачко дыма, пока другие три джентльмена снова брали из колоды карты.