Она замолчала — из столовой в кухню вошел Тед. А не слышал ли он их разговор из соседней комнаты, подумала Кэсси.

— Где дядя Брок? — спросил Тед. — Он всегда приходит к столу раньше меня.

— Поехал в больницу принимать роды, — ответила Мария, стараясь говорить обычным тоном. — Пойди разбуди Алисию. Я уже слышала, как подъезжают Эш и Мэгги. И позови отца — он скорее всего в спальне, читает газету.

— О'кей, — сказал Тед. Он обернулся на пороге, чтобы поговорить с Кэсси: — Наверное, тебя нужно подвезти в офис Брока. В полдевятого я еду на лесопилку, могу тебя подбросить.

— Конечно, спасибо.

Сонная Алисия пришла через десять минут после того, как все сели за стол. Она была красавицей и, возможно, стала бы моделью, будь на фут повыше. Но она была чуть ниже пяти футов. У нее были длинные, ниже плеч, черные волосы и темно-карие, почти черные, глаза. Темные брови и длинные ресницы, полные губы, роскошный загар — на первом курсе колледжа у нее было столько поклонников, что она не знала, что с ними делать.

— Доброе утро, — пробормотала она. — Где дядя Брок?

— На капустной грядке, ищет ребенка, — ответил Тед, поедая печенье.

— О, тогда тебя нужно подвезти. — Алисия кивнула Кэсси.

— Я еду на лесопилку и подвезу ее, — быстро сказал Тед, и Алисия подмигнула Кэсси.

Тед проглотил завтрак, стараясь не смотреть на свою… жену. Кажется, он уже немного привык к этой мысли. Сегодня Кэсси выглядела невероятно красивой. Она действительно поправилась, или это все его воображение? На маминой кухне кто угодно поправится.

В восемь пятнадцать он взбежал по лестнице и крикнул Кэсси, что они могут ехать, когда она будет готова. Кэсси быстро провела гребнем по волосам. Казалось, что в желудке заплясали бабочки размером с коршуна. И Алисия, и Мария намекнули, что Тед изменился с тех пор, как она здесь.

Но почему?

Появление Кэсси было осложнением, которого он совсем не ждал. Но если он не хотел связываться с ней, то мог бы просто высадить в Оклахома-Сити, а не везти к себе домой. Эш легко аннулировал бы брак, даже если бы она не осталась у них. Но чем больше Кэсси думала об этом, тем больше понимала, что любящая семья Теда втянула ее в свой любвеобильный круг, не дав даже задуматься.

Мать Теда сказала ей, что Уэллмены всегда были близки и еще больше сблизились, чтобы помочь Теду и остальным пережить смерть Джона. У каждого из них было доброе сердце, им было естественно заботиться друг о друге — и о других тоже. Кэсси готова была поспорить: сказав Теду, что она не заблудившийся щенок, она затронула в нем скрытую нежность, которую он поклялся никогда не проявлять.

Кэсси подозревала, что клан Уэллменов, вероятно, чересчур сильно оберегал Теда. Не имея возможности выразить свою скорбь, даже поговорить об этом, Тед, казалось, совсем замкнулся.

Потеря самого близкого человека, брата-близнеца, действительно сделала его живым только наполовину.

В своей доброте и любви семья, уважая чувства Теда, оставила его в покое, замкнувшегося в своей скорби. Но жизнь продолжалась. Так и должно было быть. Кэсси слишком хорошо знала, как нелегко решать возникающие проблемы и принимать удары судьбы.

Но вот как и почему Тед решил рискнуть именно ради нее и сказать такие опасные простые слова «Я согласен», — это было выше ее понимания.