– Не понимаю. – Еще одно ужасное открытие, которыми оказался так богат этот злосчастный день!

– Он узнал, что мы с Черчиллем собираемся использовать вас как прикрытие для успешно проведенных нами ранее операций, которые за последний год буквально поставили на уши и правительство, и весь Интерпол. Вот тут он и начал вдруг разыгрывать из себя благородного рыцаря, что в конечном счете его и погубило. Этот глупец пытался убедить вас избавиться от спрятанного в магазине ожерелья, чтобы ворованное украшение – кстати, поддельное – вас не скомпрометировало.

– Он не говорил мне ничего подобного.

– Он и не мог сказать открыто, не разоблачив себя. К сожалению, он не понимал, что тем самым подвергает вас еще большей опасности.

– Я ничего не понимаю. – Головная боль, которая было утихла, с новой силой застучала в висках, да так, что в глазах потемнело.

– Ваша беда в том, что вы слишком много знаете.

– Да я абсолютно ничего не знаю! – гневно воскликнула она и, охваченная досадой и страхом, нервно взъерошила кудрявые волосы.

– Так утверждаете вы. Но, видите ли, мы не можем позволить себе подобный риск.

– Мы? – растерянно переспросила она. – Кто это «мы»? – Неужели Шейн замешан еще и в этом!

– Мы с Черчиллем, – улыбнулся ее самозваный гость. – А вы, уж конечно, испугались, что это окажется О'Мэлли, не правда ли?

– Я не желаю об этом разговаривать! – Блисс вновь обрела твердую почву под ногами.

– Прекрасно. Тогда давайте поговорим о том, что же поведал вам Алан. И что из этого вы передали О'Мэлли.

Блисс вдруг осенило: в своей неуклюжей попытке спасти ее от ареста Алан подставил под удар не только свою и ее жизнь, в опасности оказалась и жизнь Шейна. Сейчас, глядя в полные холодной жестокости глаза офицера спецслужбы, женщина отчетливо поняла: одного только предположения, что его подозревают в совершавшихся кражах и сегодняшнем убийстве, хватит Каннингему для того, чтобы не задумываясь убрать с дороги Шейна О'Мэлли.

– Я не передавала агенту О'Мэлли ровно ничего. Мы с ним вообще не говорили об Алане.

– Простите, но в это трудно поверить. Ведь у вас были весьма близкие отношения. А он к тому же как раз и занимался изучением вас и вашего бывшего мужа. Определенно, он вас расспрашивал.

– Да, он пытался. Но мой распавшийся брак не тема для приятной беседы. Я попросту не желала это обсуждать.

Брови Каннингема поползли вверх – он с шутливой терпеливостью, лишь подчеркивающей его абсолютное недоверие, возвел очи горе.

– И вы надеетесь, что я поверю вашим басням?

– Это правда.

– О'Мэлли не привык, чтобы кто-то навязывал ему правила игры. – Каннингем задумчиво потер челюсть и вновь посмотрел на нее – долгим и пристальным взглядом. – Пожалуй, еще немного – и я поверю, мисс Форчен, что он позволил себе по-настоящему увлечься вами.

Но Блисс не хотелось допускать такой возможности. Ибо тогда ей пришлось бы, конечно в душе, простить Шейна. А к этому она совершенно не была готова.

Не дождавшись ответа, Каннингем вернул разговор к первоначальному предмету:

– Если, по вашим словам, Форчен не посвятил вас в детали операции, тогда почему вы избавились от медведя?

– От какого медведя? – выпалила хозяйка магазина, машинально оборачиваясь к застекленной витрине с плюшевыми игрушками.

– Того, что прибыл из Парижа.

– А, вы имеете в виду этого! Я вовсе от него не избавлялась.