|
Истеричный вид защиты – для которого как раз и требуется особая предрасположенность – состоит в конверзии заряда возбуждения в соматическую иннервацию, а извлекаемая от этого польза для страдальца заключается в том, что непереносимое представление полностью вытесняется из сознания Я. Вместо него сознание Я будет теперь содержать появившиеся путём конверзии соматические реминисценции – в нашем случае ими были неприятные обонятельные ощущения – и отныне человек начинает страдать от аффекта, который более или менее ясно связан именно с этими реминисценциями. Создаваемая таким способом психическая ситуация больного человека больше уже не изменяется, так как существующее противоречие более не замечается из-за его устранения посредством изменения и конверзии, приводящих к мирному урегулированию аффективных конфликтов. Таким образом, в механизме, провоцирующем истерию, с одной стороны отражается нравственная трусость, а с другой стороны он представляет собой защитное мероприятие, находящееся в арсенале средств Я. Встречается довольно много случаев, когда можно справедливо сказать, что защита от повышенного заряда возбуждения посредством продуцирования истеричных симптомов была наиболее целесообразным способом выхода из тяжёлой ситуации; но и в таких случаях чаще всего можно прийти к выводу, что немного большая доля нравственного мужества не оказалась бы лишней для индивида.
Собственно травмирующим фактором является навязывание Я не согласующегося с его представлениями содержания, в результате чего Я решается изгнать новое впечатление. Вследствие акта изгнания воспринятые новые образы вовсе не становятся уничтоженными, они просто вытесняются в сферу бессознательного. Если такое явление произошло в жизни индивида хотя бы один только раз, то оно закладывает этим основание и кристаллизационный пункт для создания отдалённой от других представлений Я психической группы, внутри которой в дальнейшем ходе жизни накапливаётся всё то, что имело своей предпосылкой несоответствие представлениям Я. В случае приобретённой истерии такое расщепление сознания является желанным, намеренным актом, довольно часто вызываемым по собственному произволу, по меньшей мере в начальный период. Но на самом деле происходит вовсе не то, чего хотел добиться индивид – он бы хотел полностью устранить неприятное представление, словно бы последнего никогда и не существовало, а удаётся же ему всего-навсего лишь психическая изоляция неприятных сцен. В истории болезни нашей пациентки травматический фактор связан с теми порицаниями, которые ей пришлось выслушать от директора из-за того, что дама поцеловала детей. Но сцена эта до поры до времени никак не сказывалась на психическом состоянии пациентки, хотя возможно, что уже тогда появились первые признаки расстройства настроения и повышенная обидчивость, об этом я ничего не знаю. Но сами истеричные симптомы возникли гораздо позже, в те моменты, которые можно бы было назвать «вспомогательными» и для которых было характерно то, что обе контрастные психические группы существовали одновременно, как бы в условиях расширенного сомнамбулического сознания. Первым из таковых моментов, повлёкшим за собой конверзию у мисс Люси, являлась сцена в столовой, когда главный бухгалтер хотел поцеловать детей. Дополнительно сюда ещё присоединилось травматическое воспоминание, и пациентка повела себя так, словно бы у неё никогда и не существовало симпатии к её господину. В других историях болезни различные провоцирующие моменты могут совпадать, сама конверзия возникает под прямым воздействием переживаемой психотравмы. Второй вспомогательный момент довольно точно повторяет механизм первого. На короткое время новое сильное впечатление объединяет противоречивый материал, находящийся в сознании, а потом конверзия проделывает тот же самый путь, что ей был предоставлен и в первый раз. Интерес может представлять то, что второй по времени симптом как бы прикрывает собой тот, что возник раньше, так что его становится невозможно обнаружить, пока не будет окончательно устранён второй симптом. |
