Содержание воспоминаний свидетельствует, что они писались в течение 60-х годов. 1861-1863 гг. – время усиленного обсуждения подготовлявшегося нового университетского устава, утвержденного в июне 1863 г. Уже первые строки воспоминаний – «В настоящее время, наряду с важнейшими вопросами русской жизни, стал на очередь университетский вопрос…» – прямо вводят читателя в атмосферу начала 60-х годов. И дальше на первой же странице черновой рукописи, в тексте, не вошедшем в окончательную редакцию, было: «Не мудрено, что все охвачено злобою дня. В правительственных сферах, как слышно, деятельно готовятся преобразования».511 «Равнодушных нет. Все рассуждают, спорят, горячатся: ‹старые› одни отстаивают старый порядок управления университетами и порицают увлечения молодежи. Умеренные советуют ввести некоторые изменения, молодость запальчиво рвется вперед и хочет завоевать полную свободу». Нарисованная Гончаровым картина характерна именно для начала 60-х годов, так как позднее «старые» не отстаивали «старый порядок» – устав 1863 г., а хотели ограничить независимость университета, сделать из него покорное орудие полицейского государства.

Работа над воспоминаниями, очевидно, продолжалась и во второй половине 60-х годов. Возражение Гончарова против «принудительного изучения» древних языков «в ущерб другим знаниям» (стр. 201) связано с усиленным насаждением «классического» образования, узаконенным соответствующей реформой в 1871 г. К тому месту воспоминаний, где Гончаров пишет, что вопрос этот «если не решился, то решается уже в желательном для большинства смысле» и потому «ломать копья против подавляющего натиска классицизма не приходится», в журнальной публикации было редакционное примечание, относящее написание этого текста к времени до 70-х годов: «Из этого видно, что автор писал до 1871 г. И упоминаемое им «большинство» может относиться только к общественному мнению того времени».

В решении Гончарова опубликовать воспоминания сыграл немалую роль успех мемуарных «Заметок о личности Белинского», впервые напечатанных в 1881 г. (см. т. 8 наст. изд.).

В университетских воспоминания Гончаров обращается к раннему периоду своей жизни – к самому началу 30-х годов. Студентами Московского университета тогда были Белинский, Герцен, Огарев, Лермонтов, К. Аксаков, Станкевич.

Самодержавие, напуганное польской революцией 1830-1831 гг., крестьянскими восстаниями и холерными бунтами, видело угрозу и в оппозиционных настроениях студенчества. Для Николая I, еще со времени полежаевской истории (1826), университет был рассадником свободомыслия. Запрещение в январе 1831 г. антикрепостнической драмы Белинского «Дмитрий Калинин», следствия по делу студенческого кружка Сунгурова, студентов-поляков Шанявского и Петрашкевича, начатые летом 1831 г., – все это свидетельствовало о политической «неблагонадежности» студентов Московского университета.

Царское правительство все усиливало политический контроль за студентами. С этой именно целью в ноябре 1831 г. был назначен помощником попечителя Д. П. Голохвастов (1796-1849). Карцер,512 исключение, солдатчина стали во времена Голохвастова распространенной мерой наказаний студентов. Герцен в «былом и думах» называет Голохвастова «верным слугой Николая».

Осенью 1832 г. перед инспекционной поездкой в Москву товарища министра народного просвещения С. С. Уварова, который должен был по указанию царя «обратить особое внимание на Московский университет», Голохвастов поспешил «освободить» университет от «неблагонадежных элементов». За год с небольшим (с 17 августа 1832 по 1 ноября 1833 г.) было исключено пятьдесят три студента, в том числе и Белинский, не считая тех, которым предложено было подать прошения об увольнении.