Рядом что-то зашевелилось, и я застыл на месте, тут же представив себе, что это может быть. Крыса? Кобра? Скорпион?

В крыше обнаружилась крошечная щель, через которую никак нельзя было пролезть, зато проникало немного света. Когда глаза привыкли к темноте, я попытался разглядеть, наедине с чем меня заперли.

Оказалось, что не «с чем», а «с кем». Еще один узник! Его приковали к стене подземелья и явно оставили так надолго, потому что выглядел он очень ослабевшим. Однако же совсем не удивился, увидев меня:

— Привет, Блейк. Черт, ну ты и вырос!

Меня как будто снова ударили прутом по голове.

— Папа?

— Вот мы и встретились. Тебя, по крайней мере, не приковали к стене.

Я зажмурился. Это невозможно. Испытание играет со мной шутки. И ничего другого.

— Это не ты! — выдохнул я сквозь стиснутые зубы. — Ты подделка. Мой отец сейчас где-то в Орегоне с новой семьей.

— Вообще-то, в Айдахо.

— Молчи! — Я снова открыл глаза, пытаясь отогнать видение, но ничего не вышло. Если и был кто-то под солнцем, с кем я не то что кататься — видеться не хотел, то это он. Я давным-давно вычеркнул этого человека из памяти. Я едва его помнил. — Ты настоящий?

— Откуда мне, черт возьми, знать?

Поток ненужных, вредных чувств затопил мою волю и здравый смысл. Этого только не хватало. Как будто мало у меня других скелетов в шкафу, кроме него.

— Твои проблемы. Я здесь, хочешь ты этого или нет, — заметил отец.

— Я ничего не говорил.

— Разве?

Я все-таки получил ответ. Он прочитал мои мысли, значит, это иллюзия. Просто парк снова залез мне в голову и вытащил оттуда еще один способ отвлечь меня, пока время течет. Сразу стало ясно, почему лицо папы скрывала тень. Я плохо помнил, как он выглядит, и аттракцион не мог вылить на меня то, чего я сам ему не дал. Я все это понимал, а еще осознавал, что это мало что меняет, потому что часть меня сознанию не повиновалась. Та самая часть, которая подпрыгивает, когда в ужастике из ниоткуда выскакивает монстр. Та самая часть, которая не перестает удивляться фокусам, хотя и ясно, что это просто ловкость рук. Она верит тому, что видит, а сейчас я видел отца.

— Если ты думаешь, что я собираюсь проклинать или прощать тебя за то, что ты бросил семью, даже не надейся. Я не позволю тебе мотать мне нервы.

— Кто сказал, что я этого хочу?

Я зашагал по подземелью, спотыкаясь об усеявшие землю камешки, досадуя на себя за то, что разозлился. Когда-нибудь я буду готов встретиться с отцом в настоящем мире. Но не здесь. И не сейчас. Я заставил себя остановиться и собраться с мыслями.

— Мне нужно выбраться отсюда.

— Это гробница, — ответил мой воображаемый отец. — Она открывается только снаружи.

Я сосредоточился на огромном валуне. Главное — сила воли. Я бросился на камень и изо всех сил толкнул его. Я бился и толкался о него, зарабатывая ушибы на плечах и ссадины на ладонях. Валун не сдвинулся ни на йоту.

— У тебя никогда не было силы воли.

— Не разговаривай со мной! — Я упал на землю и заполз в угол подальше от него.

Тихо текло время. Я слышал только собственное дыхание, сердцебиение, и иногда, когда сосед менял положение, — лязг цепей. Неужели это и есть моя вечность? Холодный, тесный ад — и живое напоминание о том, почему моя жизнь пошла под откос.

Через несколько минут тишину прорезал звук. Камень стукнул о камень, и в помещение скользнул луч света.