— Нет, — сказала Ева, — муж не посвящал меня в свои дела.

— Но речь идет о деле, которое касается вас самой! — воскликнул Гамар. — Право, это какая-то загадка.

— Фожер любил темнить, — заметила Ева.

— Я предложил ему, — продолжал Гамар, — снять фильм, в котором главную роль будете играть вы. И он вам ничего не сказал?

— Ничего.

— Странно. Он обещал мне подумать, посоветоваться с вами…

— А как вам показалось, он сочувственно отнесся к этому плану?

— По правде говоря, нет.

— Это меня не удивляет. Для него была бы нестерпима мысль, что я могу добиться успеха помимо него. Понимаете? Без его на то согласия…

Гамар впился в Еву своими серыми глазами.

— Это на него похоже, — пробормотал он.

Ева метнула быстрый взгляд на Лепра и подалась вперед.

— Мсье Гамар, между нами… Фожер был вам симпатичен?

— В моей профессии, — ответил Гамар, — поддаваться своим чувствам не принято.

Он едва заметно улыбнулся и встал.

— Досадно, — прибавил он. — Мы отказались от нашего замысла, но, может статься, когда-нибудь мы к нему вернемся.

— Сомневаюсь, — заметила Ева.

Он поклонился, не возразив ни слова, и выбрал себе столик в другом конце зала. Ева больше не притрагивалась к еде.

— Это не он, — сказал Лепра.

— Нет, не он. Вообще чем дольше я размышляю, тем больше убеждаюсь, что Морис не доверился никому. Вначале я и вправду подумала, что он мог посвятить в это дело кого-то из друзей. Но сам видишь… Гамар его не любил, а между тем они были тесно связаны друг с другом. Мы только зря теряем время в догадках. — Она передернула плечами. — Я ставлю крест.

— На чем?

— На всем. Это более достойно. Я не хочу, чтобы говорили, будто я цепляюсь за свою карьеру.

— Ева!

Она наблюдала за вновь прибывающими посетителями, которых становилось все больше: писатели, сценаристы, актеры, — и напустила на себя равнодушный вид. Для нее главное — сделать выбор самой, чтобы иметь право с презрением отнестись к кривотолкам.

— Ничего не изменится, — пообещала она. — Я не собираюсь становиться монахиней. Поверь мне, вовсе не так уж плохо пожить как все, не спешить с концерта на вечеринку, бездельничать… Я всю жизнь вкалываю как мужчина. Хватит, я устала.

— Ты!

— Да, я. О прошлом я не жалею, но теперь я не прочь отдохнуть от упряжки.

— Как бы не так! Ты просто хочешь взять верх над своим мужем! — Лепра попросил счет и сжал руку Евы в своей. — Только твой муж тоже хочет взять верх над нами.

Они пошли к выходу. Разговоры на их пути умолкали, потом возобновлялись за их спиной тоном ниже. Они были уверены, что все толкуют о Гала-концерте, о новой песне, и спешили оказаться вдвоем. Однако до Триумфальной арки они дошли молча. Они вдруг почувствовали себя лишенными дела, никому не нужными и знали, что первый, кто откроет рот, заговорит о Фожере.

— Угости меня кофе, — попросила Ева.

Лепра выбрал бар «Отомобиль». В дверях они столкнулись с Вирьё.

— Вот здорово, что я вас встретил! — завопил Вирьё. — Что поделываем, крошка? Насчет твоего мужа я, конечно, уже слышал. Сочувствую… А ты, приятель, все бренчишь?

Он подвигал пальцами, словно перебирая клавиши, громко расхохотался.