— Ну, все не так плохо… — начал майор ободряющим тоном, но сержант отдал честь и перебил его:

— Простите, сэр, вы не поняли, сэр. Я говорю конкретно о нас, о нашей группе. Мы были на южной окраине Ставрополя, когда начали падать наши ракеты и город сгорел. — Сержант сделал резкий жест рукой. — Фух! Как спичка, сэр. Я сам не видел, те, кто видел, они ослепли, человеку не надо видеть такое, Бог наказал… Мне так сказали. Смешно, мы столько там сражались, столько наших погибло, а тут фух — и как спичка… Когда прошла волна, лейтенант Паттеридж собрал всех, кого можно было, даже трупы, и мы поехали сюда. Лейтенант по дороге застрелился, когда мы посмотрели с горного склона туда… на север. Там все горит. Была ночь, и было очень красиво — там все горит. До самого горизонта. Потом лейтенант застрелился… Я уже говорил?

Майор не перебивал сержанта и не сводил с него глаз. А тот продолжал:

— У русских тоже ведь есть ракеты? Много ракет? Наверное, и мой город тоже так горит. Красиво. А меня час назад очень сильно тошнило кровью. Мы умрем, но это не страшно, потому что все горит… — Он снова отдал честь и, четко повернувшись, совершенно обычной походкой двинулся к БМП.

Майор сел обратно в машину и снова захлопнул дверь.

— Папа, что с ними? — Голос Тома звучал требовательно и резко. Мальчик по-прежнему был бледен, но на этот раз не отвел глаз от отцовского взгляда.

— Они были в бою. — Майор снова повернул ключ, «Лада» завелась и тронулась с места — послушно, и внутри салона мир снова сделался привычным хотя бы на время. — В неудачном бою.

— Их разбили? Русские идут сюда? — спросил Том, и Кларенс увидел в зеркало заднего обзора, как Джессика округлила глаза и приоткрыла рот.

— Нет… — медленно проговорил майор, глядя, как по дороге навстречу на бешеной скорости проскочил красный автомобиль, крыша которого была нагружена сверх всяких пределов. — Подожди, Томас. Пока ничего не спрашивай. Нам надо как можно скорей добраться до базы.

Может быть, надо было послушаться сержанта с аэродрома и остаться тут? — подумал майор, увеличивая скорость. Но тут слишком большая площадь и слишком мало людей для такой площади. Нет. Надо ехать.

Управляя одной рукой, он попытался вызвать штаб, не веря в успех. Радиосвязь, которую глушили с обеих сторон, последние два дня почти перестала работать. Том молча перехватил гарнитуру, стал вызывать сам, через минуту пожал плечами и положил аппарат на место. Ничего не сказал отцу — все и так ясно. Кларенс спросил сына:

— Ты не пробовал планшетку?

— Бесполезно, — ответил мальчик. — Я утром еще пробовал, когда проснулся. Как повисло все позавчера, так и висит… Па, неужели Интернету крышка?

В голосе Тома звучало искреннее потрясение — такое, что майор с трудом удержался от совершенно неуместного смеха. Джессику между тем волновало совсем другое. Она подала голос сзади:

— Пап, заедем к дяде Джорджу за мороженым?

— Что? Да. Может быть. Да, — ответил Кларенс, пытаясь понять, было бы ему лучше, если бы сын и дочь сейчас летели в Германию. Про Германию тоже ходили нехорошие слухи — вплоть до того, что там начались массовые вооруженные столкновения на этнической почве. Но, с другой стороны, там все-таки нет войны, а база ВВС США — не такое место, которое могут легко захватить даже вооруженные люди… Впрочем, что теперь про это. Дети с ним. Он за них в ответе. И он уж точно сможет позаботиться о них лучше, чем бывшая.

Может быть, и правда остановиться и купить мороженое?

Дядя Джордж на самом деле был Григорием, а его фамилию ни за что не смог бы выговорить и сам майор.