Первым начал Феликс:

— Послушайте, Маша. Если вы согласитесь мне помочь, то я несколько изменю план и успею выполнить и ваш заказ.

Что я могла на это ответить? Ничего.

Мокрый пепел засасывал меня, как трясина. Глупо барахтаясь, я могла утащить за собой Симу, Андрея, их неродившегося ребенка. Если Леонид подставляет меня намеренно, а я была абсолютно убеждена в том, что он знает о фотокамере в кабинете, значит, мне надо играть против правил, но выполнить его приказ.

Примерно то же самое и предлагал мне лукавый Феликс.

— От меня требуют уничтожить ноутбук во второй половине дня субботы. Это жесткое условие.

— Да ради бога, дорогая. — Феликс игриво тряхнул паричком. — Вам было ведено сделать все самостоятельно и никак иначе?

— Нет, — задумчиво произнесла я, — такого условия не существует.

— Гуляем, Маша, — фыркнул Феликс. — Гарсон, шампанского!

— Я не пью за рулем, — напомнила я, — Бокал шампанского вас не свалит, дорогая. А от этого кабака до нашего дома мной проторена дорожка мимо всех постов и без встречного движения. Уверяю.

Я смотрела на этого затейника, лукавого Эндимиона, и в чем-то даже восхищалась легкости, с которой он играет своей жизнью и чужими. Любой пример морального уродства пробуждал во мне исследовательский пыл. Я пригубила шампанского, разлитого по фужерам уже не столь любезным официантом, и обвела глазами зал.

Мужские спины выражали единодушное презрение. Две дамы, поглощенные друг другом, перестали их занимать.

Забавная ситуация. Не выдержав, я рассмеялась.

— Откуда радость, дорогая? — поинтересовался Феликс.

— Да так, — отмахнулась я.

— А-а-а. Вас рассмешил мужской корпоративный шовинизм? Полчаса назад они, — он сделал жест рукой, очерчивая помещение, — переставляли стулья, рассматривая нас. Теперь, как бабки на завалинке, судачат о падении нравов. Хотите, Маша, я вас поцелую?

— Ни за что! — рявкнула я. — Предупреждаю сразу, чужую помаду я не ем.

Умиленный моим ужасом, Феликс оставил ехидный тон и предложил:

— Спрашивайте, Маша.

— В чем будет заключаться моя бескорыстная помощь?

— Видите ли, Маша, чуть больше месяца назад, когда ко мне только поступил заказ, я начал действовать через господина Бурмистрова. Моя нанимательница дала исчерпывающую характеристику его повадок, главной из которых был принцип — чем дольше женщина ему отказывает, тем больше интересует Дмитрия Максимовича. Его тип женщин — белокурые бестии. Вот в этом наряде, — Феликс тряхнул локонами, — я подловил его на презентации модного журнала и представился манекенщицей Фаиной. «Фаина» кружит ему голову, поверьте, с нами, мужчинами, это так легко, что аж противно. — Феликс усмехнулся. — Потом она исчезает на показ во Франции. За день до юбилея манекенщица возникнет вновь, подбросит дров в затухающий костер и, будьте уверены, получит приглашение на юбилей.

Так как на следующий день она опять улетает в Париж на заработки.

— А вы не боитесь.., как бы это сказать, — замялась я.

— Ни боже мой! Игра глазами, пожатье рук, туманные обещанья и поцелуи только в запястье. Он сам принимает правила игры и заводится лишь от отказов.

— Бедная Флора, — вздохнула я.

— Флора?! — возмутился Феликс. — Как вы наивны. Маша.

— А у вас с ней… — опять промямлила я.

— Нет, — рассмеялся секретарь, — я красная тряпка для мужа-быка.