Участок газона под моим окном оказался скрыт от него углом гаража, а мне было абсолютно необходимо взглянуть на траву.

Примята она падением тела или нет?

Я сделала лишний крюк, собралась уже проскользнуть к газону, но вдруг остановилась. А зачем мне, собственно, любоваться на примятую траву, оставляя кругом свои следы? Трупа там нет, а исчезнуть он мог только через окно. Или охрана дома в курсе происходящего? Или кто-то, имеющий власть, снял на время пост в коридоре. Возможно? Нет, предположение слишком невероятно. Пора, Мария Павловна, давать ответы на поставленные вопросы.

Я вернулась под огни гирлянд и нашла экономку.

— Тамара Ивановна, у меня проблема.

Геннадий помогал мне искать очки, рухнул на мою кровать и… — Я красноречиво развела руками. — Не знаю, что и делать. Одной мне его не дотащить.

— Напился, — удовлетворенно констатировала Тамара Ивановна.

— Как евин, — подхалимски кивнула я.

— Этого я и ожидала. Очки хоть нашли?

— Нет. Но это терпит. Главное, перекантовать племянника. В коридоре охранник без дела мается, может, мне его попросить… тело перетащить?

Такое зрелище Тамара Ивановна пропустить не могла. Оставив свои прямые обязанности, она поднялась на второй этаж и скомандовала охраннику:

— Молодой человек, нам нужна ваша помощь.

— Не могу, — черный пиджак сурово сдвинул брови.

— Всего на несколько минут, — проскулила я. — Помогите перенести родственника юбиляра из левого крыла в правое. На этом же этаже.

— Не могу, — упорствовал парень. — У меня приказ не отходить от этой двери.

— Но до лестницы вы бродили?! — возмутилась я. — Сама видела. А комната родственника дальше всего на пятнадцать метров.

— Нет. До лестницы могу, а дальше нет.

Что и требовалось доказать. Охранник подчиняется только своему шефу, экономка для него не авторитет. А это означает, что либо Анатолий Викторович соучастник, либо тело выкинули из окна. Под грохот канонады. А дальше?

А дальше будем думать. Но позже.

Геннадий Викторович вскочил неожиданно легко, вытаращился на разгневанную экономку, потом увидел входящую меня и вздохнул с пьяным облегчением:

— Фу ты, а я уже думал, что у меня галлюцинации. Решил, в вашей комнате, Тамара Ивановна, заснул.

— Не дождетесь, — фыркнула экономка, — алкоголик.

— А судьи кто? За древностию лет к свободной жизни их вражда непримирима, ой, — чтеца качнуло на экономку, — сужденья черпают из забытых газет времен очаковских и покоренья Крыма.

— Хам! — гаркнула Тамара Ивановна.

— Все лаяться изволите.

Положительно, поклонники Грибоедова меня сегодня преследуют. Сначала Феликс, теперь вот этот.., артист. Это наводит на размышления.

— Вечер уже закончен? — спросил «артист».

— Для вас да, — ответила я.

— А для вас, Мария Павловна?

— Увы. — Мы шагали по коридору в гордом одиночестве, оставленные разгневанной экономкой, оскорбленной намеком на «очаковские времена». — Я последую вашему совету и начну пересматривать свои жизненные позиции.

— Вам помочь? — очень серьезно спросил Гена.

— К сожалению, на мои вопросы вы не знаете ответов.

— Уничтожен, — буркнул философ и рухнул на свою дверь. — Ключи в правом кармане.

Я обыскала пиджак, выудила связку ключей и открыла дверь.