– Ну и пусть. Напишу об этом книгу.

– Вы писатель?!

– Десять приключенческих книг написал, пять издано.

– Как интересно! – глаза Бориса Петровича зажглись. – Вы знаете, я тоже накропал книгу о жизни, но как-то не решился показать ее специалистам.

– О чем она? – Смирнов надеялся перевести разговор и ситуацию в более оптимистичное для него русло.

– Как бы вам сказать... Ну, вы хорошо знаете, что человеческие органы трансплантируют. То есть сейчас умерших людей практически полностью разбирают на составные части. Руки, ноги, сердце, почки, печень, даже мясо и так далее. И всем это кажется нормальным и, более того, полезным явлением. А в своей книге я развил эту ситуацию до предела – общество утилизирует своих почивших членов стопроцентно. И это считается нормальным, все довольны, хотя бы потому, что появился действенный механизм демографического контроля, основанный на оптимально применяемой эвтаназии, сокращено животноводство – коровы, овцы уже не вытаптывают природу, а домашняя птица, как, кстати, и буренки, не разносит всяческую опасную заразу. Более того, люди испытывают моральное удовлетворение, зная, что после смерти они будут востребованы, что они перейдут в кого-то своей плотью, и будут жить дальше... У Омара Хайяма на этот счет есть хорошие строки:

Когда умрем, наш прах пойдет на кирпичи,

И кто-нибудь себе из них хоромы сложит.

– Что-то в этом есть... – покивал Смирнов. – Пути человечества, для вас, похоже исповедимы.

– Нет, знаете, с вами приятно разговаривать! Так во что мы будем играть? Преферанс? Покер? Дурак? Вы, наверное, предпочтете преферанс? Все геологи играют в преферанс.

– С болваном?

– Почему с болваном? С Виктором.

– За дурака меня держите? Играть на жизнь с вами и вашим верным телохранителем? Увольте!

– Ну, можно в покер...

– Не люблю я этот покер. Во всех фильмах в него мухлюют. Помните "Смешную девчонку" с Барброй Стрейзанд?

– Ну давайте тогда в дурака перекинемся?

– Слишком сложная игра, для шахматистов. Сам Анатолий Карпов, кажется, в ней чемпион. Нет, эта игра не для меня, я ведь даже ферзевый гамбит забыл. Отбиваться или принимать, помнить, что вышло – голову сломаешь, а она у меня сейчас ничего практически не соображает, по вашей, между прочим, милости, не соображает.

Смирнов ждал, когда Борис Петрович предложит играть в очко. И дождался.

– А в очко? Может, в очко? В детстве я в него играл c дворовыми мальчишками, пока мама не увидела. Очень простая игра.

– А правила вы помните?

– Виктор должен помнить, – обрадовался Борис Петрович.

Вошел Виктор. Он стоял за дверью.

– Виктор Владимирович, вы знаете правила игры в очко, карточное очко?

Виктор подумал и стал бесстрастно говорить:

– В игре участвуют тридцать шесть карт. Раздающий, или "банкир", называет ставку, то есть "банк". Карты сдаются снизу. Первую он рубашкой верх подкладывает под верхнюю карту, которая называется "своя" и является первой картой "банкира". Игрок должен сказать, на какую часть "банка" он играет. Затем банкир выдает ему столько карт, сколько тот потребует. Игрок старается в сумме набрать количество очков не превышающее или равное двадцати одному. Если он наберет больше двадцати одного, то проигрывает. Если меньше, то начинает играть банкир. Выигрывает тот, кто набирает большее количество очков, но меньше, естественно, двадцати одного.

Помолчав, вспоминая, Виктор продолжил:

– Есть еще одна тонкость. Игрок не имеет права скрывать перебор.