– Да, – вполголоса ответила Алекс. Она включила лампу на столе, и, когда в комнату вернулся свет, теплое сияние успокоило ее. – Ты меня напугала.

– Извини, дорогая.

Санди моргнула, потом провела пальцами по копне черных волос, поправила пару длинных, как вязальные спицы, шпилек в прическе.

– Хочешь кофе? – с облегчением спросила Алекс, радуясь тому, что она не одна, пусть это всего лишь Санди.

– Не откажусь. Ты что сегодня вечером делаешь?

– Ничего.

– Ты что… собираешься оставаться здесь одна?

Алекс кивнула:

– Хочу побыть одна.

– Нет, дорогая, это невозможно. Не сегодня.

– Ничего. Предыдущие ночи я оставалась здесь одна. Я не против.

Они прошли в кухню. Алекс вдруг обнаружила, что с необычайной остротой воспринимает все предметы в доме – словно пришла в музей. Вот аскетичный портрет прадеда Дэвида в форме кавалериста. «У Фабиана его глаза», – хвастливо говорил Дэвид, а она всегда уходила от этого разговора – не имело смысла разочаровывать его, рассеивать заблуждение. Она одна знала, что Фабиан ничего не унаследовал от Дэвида, ни одного гена; в этом состояла ее тайна, и она хранила ее целых двадцать два года.

– Ужасно, – сказала Санди. – Все это. Там были и еще два парня, и они…

– Братья, – кивнула Алекс. – Чарльз и Генри Хитфилды.

– Кошмар. Сущий кошмар. Как это ужасно. Грузовик на встречке, да?

– Легковушка.

Санди нахмурилась:

– Я уверена, что в газетах писали про грузовик.

– Да, писали. Они ошиблись.

– Пьяный француз?

Алекс кивнула.

– Как можно оказаться на встречке на шоссе? Это сколько же нужно выпить?

Щелкнул чайник.

– Дорогая, ты знаешь что-нибудь об этом человеке?

– Нет, по большому счету ничего. Судя по всему, поссорился с женой и бросился вон из дома. Пил всю ночь, у него бизнес накрывается. Мягкие игрушки или что-то в этом роде. – Алекс пожала плечами. – Дэвид лучше знает.

– Какой ужас.

Алекс принесла чашки в гостиную, они сели. Голова у нее начала болеть, и она закрыла глаза.

– Я думаю, дорогая, тебе нужно поговорить с медиумом. – Санди глядела в чашку, тщательно размешивая последние крупинки сахара.

– Медиумом?

– Да.

– Нет, Санди, это не для меня. Я, к сожалению, не верю в такие штуки.

– А я думаю, веришь.

– Ты так считаешь? – недоуменно переспросила Алекс.

– Ты христианка, значит веришь в жизнь вечную.

– Сомневаюсь, что верю.

Алекс окинула взглядом Санди. Не женщина, а комок нервов: сидя напротив, та пыталась вставить сигарету в длинный мундштук, но для нее это было не легче, чем продеть нитку в игольное ушко. Алекс знала ее со школы: это была чокнутая, но добрая девчонка, а теперь трижды разведенная женщина, наркоманка, алкоголичка, последовательница христианской науки, вегетарианка, которая медитировала под руководством Махариши Йоги, опробовала почти все существующие в мире религии и превратила свою жизнь в самый жуткий кошмар, какой только возможен. И эта женщина пытается давать ей советы.

– Дэвид сказал мне, что Фабиан приходил к нему в утро его смерти. И что к тебе он тоже приходил.

– Нам привиделся одинаковый сон.

– Сон? – Санди отрицательно покачала головой.