– Серьёзно? Всё ещё притворяешься скучающей?

Я пожала плечами.

– У меня нет никакого интереса затаскивать тебя в постель, кроме одного факта – я не хочу, чтобы при нападении Свободного Народа ты был слаб и бесполезен просто потому, что по дурацки спал на холодном каменном полу. Это неверное стратегическое решение.

Уголок его губ дёрнулся, и Самаэль выглядел так, будто не мог решить, то ли сердиться, то ли смеяться.

– Вот как? Мне лучше не принимать неверное стратегическое решение.

Господи, помоги мне, как же мне нравилось его дразнить.

– Я чувствую, что оправляюсь от яда. А вот ты? Ты можешь стать обузой, если не отдохнёшь как следует. Мышцы будут закоченевшими, от сквозняка вообще простынешь.

Он склонил голову набок.

– У ангела смерти не бывает простуды, – он откинул одеяла и просунул под них ноги. – Но ты права, мы оба совершенно в состоянии контролировать свои импульсы, потому что мы вообще ничего не чувствуем друг к другу. И ты уже почти спишь.

Я допила остаток чая и свесилась с края кровати, чтобы поставить кружку на пол.

– А ты бы никогда и не взглянул на отвратительную демоницу вроде меня.

Я заметила, что он немного вздрогнул, когда ложился. Он притворялся, будто всё хорошо, но я знала, что его плечо сильно болит.

Самаэль сложил руки за головой и посмотрел в потолок. Когда я уютно устроилась под одеялом рядом с ним, он бросил на меня взгляд.

– Я никогда не сплю в свитере.

Я пожала плечами.

– Ну так сними его. Мне без разницы.

На его губах играла тень улыбки.

– Всё равно как будто спишь с безликим манекеном шляпника.

Я снова изобразила зевок.

– Который продолжает болтать. Как ты говоришь без лица? Это немного жутковато.

Самаэль сел и стянул свитер, обнажая мощные мышцы спины. На мгновение по его коже заскользило золото, которое тут же вновь скрылось. «Дух захватывает».

Я захлопнула рот, пока он не увидел благоговейное выражение на моём лице, но ничего не сумела поделать с пылающими щеками.

Я потёрла глаза, стараясь изобразить усталость.

– Вот что я тебе скажу, Самаэль, ты как снотворное зелье. Идеально, правда.

Через дымоход вновь залетел ветер, отчего пламя погасло до тлеющих угольков. В помещении воцарилась тьма, если не считать нескольких подрагивающих свечей. Но тело Самаэля рядом со мной было горячим. Он подвинулся ближе, и его рука задела мою. От контакта его голой кожи с моим запястьем по телу пронёсся разряд. Я почувствовала, как его мышцы тоже напряглись.

Моё дыхание участилось, и я старалась не думать о том, каким поразительно идеальным он выглядел без рубашки, а также об аппетитно чувственном жаре, исходившем от его тела. Я не буду думать о том, как мне хотелось провести руками по его груди, ниже и ниже, пока он не ахнет…

Это означало бы сдаться, не так ли? Мне надо доказать свою правоту.

Моё тело напряглось от желания, но я снова громко зевнула.

– Ты так и будешь делать? – пробормотал он.

– Я так расслаблена, – соврала я. – Даже забыла, что ты здесь.

– Я уже задремал, но ты снова издала этот звук.

Моё предплечье прижималось к его животу сбоку, и его пресс казался сделанным из чистой стали. Каково было бы, если он сейчас обнял меня своими сильными руками, а я обхватила бы его талию бёдрами…

Я услышала, как он снова сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

И притворяясь, что сплю, я лежала в постели рядом с ним, пока моё сердце бешено стучало… ни капли сна ни в одном глазу.

***

Я не засыпала ни на минуту, хотя мне казалось, что я неплохо притворялась. Сон означал победу. Победа означала, что тебе всё равно.