Направляя его силу вместе с моей, я призвала своих зверей окружить Свободный Народ. Я знала эти улицы как свои пять пальцев. Я знала каждый путь к отступлению, каждый переулок, каждый воровской проход и подземный туннель.

Я призвала своих зверей, чтобы они заполнили все закоулки, поймали в ловушку скандирующих смертных с факелами.

Магия Вороньего Короля озарила меня подобно молнии, стремительно поднимаясь вверх от земли.

Я чувствовала биение сердец животных, слышала их дыхание. Мы были связаны как корни в почве, и я ощущала, как они занимают позиции.

Постепенно низкий угрожающий рёв заполнил воздух, заглушая скандирование. Я открыла глаза.

Свободный Народ хотел резни.

Сегодня они её получат.

Музыка города пела в моих венах.

«Львы ушли. Вороны мертвы. Облака над головой, шторм впереди».

Затем древнее слово поднялось из глубин моих воспоминаний.

Я подняла руки к небесам и закричала: «Rybel!»  Это было слово силы, начинавшее сражение.

Я сделала вдох, затем взмахнула ладонями, и моя армия атаковала.

Снова дотронувшись до камней, я подумала об Элис… потому что я и их винила в её гибели. Может, это глупо, поскольку она сама принимала решения. Но я не могла не думать о том, какой она была в прошлом. Я винила Освальда в том, что с ней случилось.

Люди вроде Освальда использовали злость и печаль как инструмент. Когда люди были потеряны, утрачивали надежду, он притворялся, будто у него есть ответы. Он подобно монстру питался их горем. Он использовал его, чтобы сделать себя сильнее. И на самом деле ему посрать, что с ними случится.

Я смотрела, как мои звери атаковали, и среди Свободного Народа зародился хаос.

Старые семена смилакса спали под землёй, под камнями.

– Rybel! – я кричала это слово ради Элис и ради мамы. Я кричала его ради Эммы, чьего отца убил Свободный Народ. Ради женщин, которых они зарезали в переулках, и ради города, которому нужно вновь ожить.

Я кричала ради Вороньего Короля, ради Самаэля, ради себя.

– Rybel! – вновь проорала я.

Колючие растения бросались на солдат. Одни пытались бежать, другие роняли горящие факелы прямо на себя.

Мои лианы душили их. Настоящее вавилонское столпотворение развернулось перед нами, и видение Самаэля воплотилось в жизнь. Теперь нам мало что угрожало от их лучников, ибо те боролись за свои жизни.

– Как я и сказал, ты тут самое страшное существо в округе, – Самаэль повернулся и взглянул на меня, расправив крылья. – Но я хочу найти Освальда и убить его лично.

Я кивнула.

– Только Харлоу оставь мне.

Он усмехнулся.

– Ну я же обещал тебе свадебный подарок, – он взмыл в ночное небо, и его тёмные крылья сверкали медными проблесками.

Я выглянула из за зубцов парапета. По краям толпы Свободный Народ сражался с моими зверями, пытаясь расправиться с ними мечами, отрубить рога. Но мои создания не погибали так быстро.

Теперь пришла пора найти Харлоу. Я позволила крыльям расправиться позади меня. Взмыв в небеса, я обыскивала заснеженные улицы.

Раньше она бежала у реки, удаляясь от Железной Крепости. Я была не из тех, кто наслаждается убийством. Но Лилит определённо принадлежала к их числу.

А Харлоу была настолько невероятно жестокой садисткой, что, может быть, её кончина принесёт мне некоторое удовлетворение.

Наконец, недалеко от крепости проблеск белого привлёк моё внимание. Светлые волосы развевались за ней, пока она бежала, и её свадебное платье уже запачкалось.

Я сложила крылья, устремившись к ней. Должно быть, она почувствовала мою магию, пронёсшуюся по ней, потому что повернулась, посмотрела на меня и закричала.

Богачка вроде Харлоу не знала улицы так хорошо, как я, и она понятия не имела, что бежит прямиком в тупик.