Татьяна Устинова. Один день, одна ночьАлекс Шан-Гирей – 3
«Ты злой? – тихонько спросил Муми-тролль. – Ты ужасно плохой, страшный, кровожадный, беспощадный, да? О, ты славный, дорогой, маленький мой, мой, мой!» Туве Янсон. «Повесть о последнем в мире драконе»
Сегодня
…Приехал наряд, и скучные люди в скучных серых одеждах со скучными дерматиновыми папками под мышками стали осматривать тело. Они присаживались, обходили его кругом, то и дело задевали откинутую очень белую и неживую руку. Рука при этом шевелилась. – Соседи обнаружили?.. – спросил кто-то из них скучным голосом, похожим на серый дерматин, и второй кивнул на высокую девицу, которая сидела на площадке между первым и вторым этажом, щурилась, курила и стряхивала пепел в громадную чистую хрустальную пепельницу. Пепельница стояла рядом на ступеньке. Обе, и девица и пепельница, были странные и здесь неуместные. – Все остальные жильцы жмутся к стенам, шепчутся, а эта посиживает себе! Покуривает. Ишь ты!.. – Только ты... поаккуратней с ней, – закрываясь от девицы папкой, пробормотал второй. – А чего? В истерике? – Да не в истерике она. Она... в телевизоре. – Чего?! – Да она какая-то, блин, писательница из этих... модных. Лелька моя от нее прям визжит!.. Только вчера по телику показывали, она там всех жизни учила... – Вот, е-мое... – То-то и оно... Первый вздохнул и стал подниматься. Девица смотрела на него внимательно, курила. – Здрасти, – сказал он, не дойдя, и поправил под мышкой свою папку. – Капитан Мишаков. Ваш труп? И побагровел от такой своей оплошности. – Не совсем, – не моргнув глазом, отозвалась девица и затушила сигарету. – Но я знаю чей. То есть я его знала, пока он еще не пришел в состояние трупа. Капитан Мишаков, выправляя оплошность, заговорил нарочито громко и четко, и опять вышла глупость: – Я имею в виду, это вы его обнаружили в состоянии трупа? – Господи, помоги, – отчетливым театральным шепотом произнесла величественная бабка в атласном расписном халате, – до чего дошло!.. Так я и знала! Капитан Мишаков посмотрел – соседи толпились, вытягивали шеи. Нужно всех разогнать по квартирам, послать лейтенанта опросить, а начать с бабки. – Это Толя Кулагин, – продолжала девица, не обращая внимания на зрителей, и кивнула в сторону трупа. – Он вчера у меня гостевал. Старый друг. Капитан Мишаков пожал плечами, сбежал на несколько ступенек, призвал Павлушу-лейтенанта, вполголоса отдал указания, вернулся на площадку и пригласил девицу «пройти». – Куда? – не поняла та, но послушно поднялась, сразу став на голову выше капитана. Высокие женщины ему не нравились. – Пройдемте в квартиру! Которая ваша? В квартире – о-го-го, такие все больше в кино показывают! – было сумрачно, очень тихо и хорошо пахло. – Хотите? – спросила переставшая ему нравиться девица. – Кофе сварить? – Простите, как имя-отчество ваше? – Поливанова Мария Алексеевна. – Мне бы документик. – Вы проходите, – и Мария Алексеевна сделала приглашающий жест, – сейчас все будет: и кофе, и документики... Из-под старинной разлапистой бронзово-ветвистой вешалки она вытащила портфель, довольно потрепанный, и пошла по коридору. Капитан двинул было за ней, но остановился и присвистнул, ничего не мог с собой поделать. Все стены широченного, как трамвайное депо, коридора занимали книги. |
