Изабель подалась вперед, всматриваясь в медальон.

— Что это с ним случилось?

Тяжелый серебряный кругляшок был помят, а снизу недоставало маленького кусочка.

— Пуля, — сказал Бронсон.

— Это невероятно!

— Слепая Фортуна, — ответил он. — Доктор сказал, что во время войны видел два таких случая.

— Это же просто чудо!

— Нет, — возразил Бронсон, глядя на сына. — Настоящее чудо — у тебя в руках.

— Можно войти? — раздался из коридора голос Мэтти.

— Потише, папа, — предупредил его Дэниел, — Эдди спит.

— Закрой-ка глаза, Изабель, — попросил старший Бронсон, понизив голос, — у меня сюрприз.

— Розы, — загадала она, послушно выполняя просьбу Мэтти. — Как я люблю розы!

— Прости, принцесса, — сказал Дэниел, — но это не цветы.

Открыв глаза, она увидела старшего Бронсона возле своей кровати. Справа от него стояла Виктория, а Аллегру он держал на согнутой левой руке. В этих девочках Изабель вдруг увидела себя и Джулиану. Всю их боль, все их одиночество. Нет, она знала, что больше это не повторится, что эти две малышки никогда не почувствуют, что значит быть никому не нужными и покинутыми. Но самое главное — и она это видела, — что Бронсон понимает ее.

— Ты ведь знал, что я не смогу бросить их здесь, правда? — спросила Изабель.

— Я почему-то с самого начала подозревал, что с тобой будет трудно, принцесса. Но мы и так довольно неожиданно поженились. А дети… Где один, там и трое.

Мэтти усадил годовалую Викторию на колено своего сына, а Аллегру уложил рядом с Изабель на больничную койку. Новая семья создавалась прямо на глазах. Их соединяли волшебные узы любви и надежды.

Мэтти стоял в дверях палаты, стараясь запомнить эту картину, которая дышала любовью. Впереди их ждало еще много трудностей. В жизни ведь нет гарантий ни от чего, а у его сына и у принцессы Изабель упрямые и вспыльчивые характеры. Однако самое главное было: любовь и взаимопонимание. И трое этих прекрасных детей — надежный залог прочности зарождающихся чувств.

— Я люблю тебя, Бронсон, — услышал Мэтти голос Изабель. — Так люблю, что ты даже не представляешь.

Дэниел оглянулся, и отцу показалось, что глаза у него блестят от слез.

«Я знал это, Дэнни. Рано или поздно к тебе это должно было прийти. Ты мог сопротивляться сколь угодно долго, но когда мужчина встречает свою женщину, у этой истории может быть лишь один закономерный конец. Ведь ты тоже Бронсон, а для Бронсонов семья — святыня. И ты не смог бы изменить нашу породу, даже если бы очень постарался».

Улыбаясь, старик вышел в коридор узнать, откуда можно позвонить жене.