— Не волнуйся, он свое дело знает. Значит, как рванет пост — открываем огонь, валим окружение араба и рывком вперед. Ребята с флангов отсекут оставшихся в живых бандитов от схрона.

Шах напрягся, поочередно глядя то на Хабиба, который о чем-то говорил своим подчиненным, то на троицу, приближающуюся к посту.

— Быстрее бы.

— Шах! Держи себя в руках. Теперь все под контролем, будет тебе Хабиб на завтрак.

Шах что-то тихо и быстро шептал, может быть, молился.

Троица на тропе наконец скрылась из глаз, и через некоторое время прозвучал хлопок, короткий шелест, и там, где находился наблюдательный пункт, — грянул взрыв, огненным шаром уходящий вверх. Одновременно раздались короткие очереди. Так ничего и не понявший Хабиб продолжал стоять, когда его люди один за другим стали валиться на камни. Бросок отряд Егорова совершил синхронно с трех направлений. Сам командир быстро уложил главаря банды на землю. Группа правого фланга ворвалась в схрон и забросала его гранатами. Не прошло и десяти минут, как дело было сделано.

Шах подошел к поверженному кровному врагу, что-то быстро сказал ему с нескрываемой ненавистью и плюнул арабу в лицо.

Егоров отдавал распоряжения:

— Быстро прочесать близлежащие развалины, кого найдете — валите, лучше будет, если живых свидетелей не останется. Через пятнадцать минут отход. Пошли, ребята!

Закончив зачистку и никого из живых не обнаружив, отряд Егорова вернулся к командиру. Тот начал было ставить задачу на отход, когда произошло непредвиденное. В наступившей после грохота автоматов и катящихся с гор камней прозвучал одиночный выстрел. Хабиб дернулся и медленно завалился на бок. Егоров резко наклонился и увидел, что пуля, пробив насквозь грудь, поразила араба насмерть. Выстрел оказался точным. Но кто стрелял? Бойцы без команды ринулись в развалины и через несколько минут вынесли окровавленное тело, даже не тело, а кровавую массу, оставшуюся от одного из боевиков, в которой еще теплилась жизнь. Пораженный осколками гранат, с оторванными по колено ногами, он смог все же доползти до выхода из развороченного схрона и произвести роковой выстрел.

Шах наклонился к нему. Боевик что-то тихо бормотал на неизвестном языке. Впрочем, речь его была коротка. Через минуту тело его дернулось в предсмертных судорогах и затихло.

— Что он говорил? — спросил Егоров.

— Он сказал лишь три слова: «Вам конец».

— Ты сказал три слова, а назвал два.

— Третьим он добавил — «скоро»!

— Твою мать! — выругался Егоров. Подчиненные стояли рядом с виноватым видом.

Но их вины в произошедшем не было. Они сделали все как надо. Кто мог предположить, что в огненном аду, устроенном в схроне взрывами мощных гранат «Ф-1», сможет кто-либо уцелеть? Егоров это понимал и был зол, но зло свое держал в себе, давая выход накопившимся эмоциям через отборный мат, персонально ни к кому не относящийся.

— Придется тащить тело этого ублюдка с собой. Надо зафиксировать смерть Хабиба и обнародовать ее. Иначе пропаганда Удугова быстро «воскресит» его.

Шах стоял угрюмый.

— Что, Шах, загрустил? Вот он, твой враг. Месть свершилась.

— Я не исполнил клятву. Хабиб вновь ушел от меня. Теперь навсегда. Не от моей руки он умер.

— Да какая разница? Не понимаю. Ты лучше скажи, что, по-твоему, подразумевал тот обрубок, когда говорил, что нам конец?

— Не знаю. Но что-то произойдет. Хабиб не зря находился здесь и не только ради девушки он пришел сюда.

— Какой девушки? — не понял Егоров.

— По дороге расскажу. Надо уходить.

— Так, ребята! Завернули в плащ-палатку Хабиба и по очереди понесли его.